Изгнание из рая
Шрифт:
— Вы не волнуйтесь, товарищ Левенец, — доброжелательно промолвил он.
— А я и не волнуюсь.
— Тут товарищи хотят у вас кое-что спросить.
— Пожалуйста. Я готов. У меня теперь такая должность, что только и спрашивают.
— Вот и хорошо, — улыбнулся профессор, излучая доброжелательность из каждой крапинки на своем галстуке, а потом обратился к тому, кто с красным галстуком: — Прошу, коллега.
Тот сразу же приступил к делу.
— Скажите, товарищ Левенец, — тихонько произнес он, — вы не могли бы вспомнить, когда была революция тысяча восемьсот сорок восьмого года?
— Революция?
— Именно так.
— Восемьсот сорок восьмого?
— Абсолютно точно.
— А что — разве ее перенесли на другой год?
— Такого сообщения не было.
— Тогда зачем же спрашивать?
— Для проверки, только для проверки. А вот еще один. Не могли бы вы сказать, кто руководил Пугачевским восстанием?
— Кто руководил?
— Именно так.
— Я все-таки за Емельяна Пугачева.
— И не имеете сомнений?
— Ни малейших. Еще могу вам рассказать, что Пугачев, прежде чем поднять восстание, жил у нас на Черниговщине, в селе Добрянке. Я в училище механизации спал рядом с одним парнем из Добрянки, он все хвастался Пугачевым…
— Я удовлетворен вашими ответами, — заявил доцент с красным галстуком, и тут за Гришу взялся тот, что с синим.
— Товарищ Левенец, разрешите спросить: у вас в колхозе кони есть?
— Немного, но есть.
— А как вы считаете: сколько конских сил в колхозном коне?
— В живом?
— В натуральном. Не в теоретически-условном, а именно в натуральном.
— Теперь такие кони, что и по полсилы не наскребешь, — не стал скрывать Гриша. — За исключением разве той пары, на которой ездит наш фуражир Петро Беззаботный. А так — хлипкие и закормленные. Район снял коней со статистики, корма на них не планируются, откуда же тут силы? Вот, рассказывают, до войны у нас в колхозе было две кобылы — фонд Красной Армии. Ухаживал за ними дед Утюжок. Мазурка и Баронесса. Так эти каждая тянула по две силы. Я вам еще не такое скажу. Вы думаете, в тракторах и комбайнах моторы в самом деле с теми силами, которые значатся в технических паспортах? Не всегда! Все зависит, какой завод, в каком квартале и в какой половине месяца выпускал мотор. Счастье, если не заклинивает коленчатый вал или в блоке дырок нет. А уж эти силы — собирай их от самого завода! А еще горючее. Одно вроде бы и прибавляет сил, другое — все пускает дымом. А называется одинаково.
— Так что же: в сельхозмашинах хронический недостаток мощности?
— Как понимать написанное. А так — почему же? Хватает, еще и остается. К-700 загонишь на поле, так он своими огромными колесами до самого Черного моря чернозем разворачивает! А если на пересыщенное влагой поле запустят десяток агрегатов? Хоть кричи: спасайте!
— Это почему же?
— А потому что смешивают все грешное с праведным. К каждому методу еще голова нужна!
— Говорят, вы теперь председатель сельсовета? — осторожно подключился тот, у которого галстук был в полосочку.
— Да вроде бы, — скромно потупился Гриша.
— Можно вас поздравить с избранием, — улыбнулся профессор.
— Если не жаль.
— Как же это случилось? — обратился снова тот, что с полосатым галстуком. — Вы ведь механизатор?
— А как вы думаете — откуда берутся председатели сельсоветов? Выращивают их в рассадниках или привозят из города? В колхозы председателей привозили. Рабочий класс. Тысячники. У Шолохова Давыдов от путиловцев кем приехал к казакам? Председателем колхоза. А председатель сельсовета в Гремячем Логе свой — Разметнов.
— По литературе я поставил бы вам пятерку, — сказал тот, что с галстуком в полосочку.
— Вот и поставьте! — добродушно посоветовал Гриша.
— Я бы поставил, — повторил тот, и Гриша не стал допытываться, почему же он этого не делает, он почувствовал, что тут скрывается какой-то подтекст, как это всегда водится в хитроумной литературе.
— Оценки не нужны, — заявил профессор уже без подтекстов, то есть напрямик. — Нам поручено провести с вами беседу, и мы это сделали.
— Беседу? — удивился Гриша.
— Да.
— А экзамены?
— Назовите это экзаменами. Лично я не против. Могу сказать, что вы себя проявили. Ваш уровень меня удовлетворяет. Думаю, что мои коллеги тоже не имеют к вам претензий.
Коллеги покивали, поулыбались, поблагодушествовали. В самом деле: претензий никаких.
— А теперь мне как? — ничего не мог понять Гриша.
— Теперь вам надо пройти в кабинет ректора. Там тоже хотят с вами иметь… гм… беседу…
— Сам ректор?
— Вполне возможно. Со своей стороны, мы вам желаем.
Снова улыбки, взаимопонимание и доброжелательность.
В кабинете ректора Левенца ждал человек вроде бы и солидный и почтенного возраста, однако на ректора как-то не похож. Слишком уж въедливыми были у него глаза. Да еще все время шуршал бумагами. Как только Левенец в дверь, тот уже и зашуршал. И не переставал шуршать, хоть ты плачь.
— Товарищ Левенец?
— Да.
— Из Веселоярска?
— Точно.
Человек кивнул, дернулся, будто хотел подать руку, но не подал, сказав только:
— Недайкаша.
— Не понял про кашу, — простодушно взглянул на него Гриша.
— Это моя фамилия, — объяснил человек. Так вы из Веселоярска?
— Да вроде бы.
— Это новое село?
— Как вам сказать? Вновь построенное. После затопления старого. Вновь построенное и дважды уже переименованное. А так — ему свыше трехсот лет.
— Но теперь это не отсталое, а образцовое село?
— Можно сказать и так.
— И люди в нем должны быть какие? Образцовые?
«Куда он клонит? — подумал Гриша. — И к чему тут вся эта образцовость? Каким-то гадством тут пахнет».
— А что такое? — изображая сплошную наивность, спросил он.
— Ничего особенного.
И снова шуршит, как мышь в сухих кукурузных стеблях.
— Вы подавали заявление в институт?
— Подавал. На факультет механизации сельского хозяйства. Заочный.
— С какой целью?
— Да с какой же? Поднять свой уровень.
— Уровень механизатора?
— Точно.
— Вот тут у меня характеристика, подписана председателем колхоза. На вас эта характеристика?
— Если на меня, значит, на меня.