Изгнанник вечности (полная версия)
Шрифт:
— Это ты, — послышался голос из-под балдахина. — Это истинный облик твоего многовекового «куарт».
Усмехаясь, на зеленовато-синих подушках возлежала обнаженная Ормона. Дрэян вздрогнул, не понимая, как она здесь очутилась прежде него, но потом догадался, что во время его блужданий у нее было много времени, чтобы подняться сюда кратчайшим путем. А в следующую секунду вожделение охватило его с той настырной силой, которую невозможно перебороть ничем. Близость зеркального меча доводила его до исступления. Гвардеец кинулся к Ормоне и в ее объятиях
— Что тревожит тебя? — спросила она позже, медленно поводя гребнем по блестящим волосам, спадавшим на плечи, струившимся по спине и касавшимся простыней.
Дрэян прижался щекой к ее бедру.
— Думаю о брате. Он ведь остался в Эйсетти… Что там у него, как?..
— Кто твой брат?
— Фирэ… Но наш дед говорил, что по закону перевоплощений его «куарт» должен был родиться в теле твоего сына, если бы…
Ормона дернулась, словно от болезненного укола:
— Сколько ему лет?
— Осенью должно исполниться восемнадцать. Он меня младше на десять лет…
Она закусила губу. А Дрэян почувствовал, что ему хочется говорить и говорить. Может быть, это из-за вынужденного молчания и постоянного одиночества?
— Он получил имя Фирэ, а вот если бы родился в семье Ала, то…
— Коорэ! — сощурившись, прошептала Ормона. — Конечно, Коорэ. Так вот почему… а я думала… — она резко осеклась. — Где он теперь?
— На Оритане… — оторопевший от ее напора, пробормотал гвардеец.
— Где на Оритане? Чем он занят сейчас?
— Я не знаю. Он учился на кулаптра…
Женщина вскочила и со злостью рассмеялась:
— Ну конечно! На кулаптра! Это значит, что его в два счета заберут на бойню, протянет он там немного, а потом…
Ее мысли были так красноречивы, что в голове Дрэяна промелькнули образы Ала и Танрэй, склонившихся над каким-то свертком, испуганных, измученных. Никогда прежде он не имел способностей к телепатии!
Ему стало страшно. Ормоне было известно что-то запредельное — может быть, о смерти его младшего братишки?
— Отчего же мы не встречались с тобой раньше, до отъезда мужа и Паскома?! Они разыскали бы его и привезли сюда…
Дрэян растрогался. Она так сильно переживала за жизнь близкого ему человека! Это ли не доказательство искренности нежных чувств к нему, к Дрэяну?
Тут голова его отяжелела, перед глазами все поплыло, и Ормона сгинула. Молодой человек мучительно застонал, пытаясь сбросить с себя невесть откуда взявшееся покрывало. Он ощущал движение руки, на ощупь освобождался от влажного шелка, но глазами видел, что по-прежнему неподвижно и бездыханно лежит в чужой спальне, под чужим мечом, совсем голый, слушая доносящееся извне сбивчивое — собственное! — дыхание.
— Довольно! Довольно! Просыпайся живо!
Неимоверным усилием воли Дрэян заставил глаза еще раз открыться, будто исполняя чей-то приказ. Открывать открытые глаза было странно, он будто всплывал со
Мир разъехался вверх и вниз, а в образовавшуюся брешь хлынула иная реальность.
Гвардеец проснулся на постели в комнате у террасы, мокрый от пота, одетый, одной рукой все еще сжимая длинную черную волосинку, а другой отпихивая от себя покрывало. Над ним стояла Ормона — тоже одетая во все то, в чем он застал ее дремлющей на террасе, и, кажется, даже не собиравшаяся раздеваться. Она заставляла его открыть глаза и прийти в себя.
— Что это было? Который час? — скороговоркой спросил Дрэян.
— У тебя есть какая-нибудь вещь твоего брата?
Он покачал головой:
— Нет! А что? А зачем?
Ормона разочарованно присела рядом. Глаза ее померкли.
— Ты сейчас уснешь и забудешь, что ничего между нами не было, — глухо произнесла она, не глядя на несостоявшегося любовника. — Ты будешь думать, что все было на самом деле — отныне и впредь. Усни!
Она слегка толкнула его пальцами в лоб. Тот опрокинулся и сразу же заснул, на этот раз по-настоящему и без всяких гипнотических сновидений.
— Что ж, если это Коорэ, то почему же он семнадцать лет назад избрал… Проклятие! Я ведь тогда чуть не умерла… Я на пороге смерти каждый раз, когда думаю, что… когда надеюсь… А он уже давно здесь! Вещь… нужна его вещь… Но он же Коорэ! О, Природа, о чем я думаю! Я совсем потеряла разум!
Она вскочила с места и бегом поднялась в спальню, громко захлопнув за собою дверь. Зеленовато-синий шелк драпировки всколыхнулся, будто приветствуя появление хозяйки.
Ормона торопливо обошла идеально застеленную кровать и приблизилась к мечу, вглядываясь в отражение на клинке и всей душой желая увидеть там одного из двух…
Клубы тьмы осели, проявилось звездное небо, верхушки елей и сосен, какие-то искусственные сооружения. Ормона узнала старый парк Эйсетти. Уже близко, совсем близко, но смотреть стало неудобно…
В кустах шевельнулось что-то одушевленное, но без малейшего отпечатка «куарт». Ормона спешно перенесла себя в это тело, не желая терять времени понапрасну.
Поднявшись из травы, она всмотрелась вдаль и услышала голоса — мужской и женский. Чуткое ухо ловило слова, но понять их смысл существо не могло.
Возле сломанных каруселей стояли двое — среднего роста стройный юноша и изящная длинноволосая девушка, оба в плащах, несмотря на лето. На сердце у парня два переживания: скорбь по недавно умершему близкому и безмерная любовь к той, что стоит рядом, к попутчице. А девушка в смятении. Кажется, она куда-то звала попутчика, но он был связан двумя страшными клятвами, отпечатки которых опутывали, словно паутиной, его чистую и древнюю атмереро. Он не мог пойти с невестой туда, куда та звала его во имя спасения…