Изгнанник вечности (полная версия)
Шрифт:
— А тебе-то зачем?
— Это удобно, — пожала плечами Танрэй. — Хочу уметь…
Усмехнувшись про себя, Ормона не стала забивать голову домыслами и пошла к машине.
— Ты разве не верхом?
— Нет, — отрезала та, распахивая перед женой Ала дверцу, но стараясь не смотреть в ее сторону.
— Я думала, ты не слезаешь с гайны.
Ормона поморщилась. Танрэй села рядом с нею, безответно попыталась заговорить — и смолкла, видя, что спутнице не до нее.
Когда они приехали к их с Тессетеном новому дому, жеребчик на коновязи
— Прошу, — натянуто улыбнувшись, проронила Ормона, указывая на гайну.
Животное радостно затрясло пышной гривой, но вдруг всхрапнуло и запрыгало на стройных ногах, почуяв приближение волка.
Тяжело дыша от жары и бега, Нат подошел к Танрэй и с любопытством поглядел на выписывающего кренделя жеребца.
— Правило первое, — тусклым голосом продиктовала Ормона. — Если не хочешь свернуть себе шею — держи подальше своего пса. Гайны боятся волков.
Танрэй приказала Натаути скрыться с глаз пугливого копытного.
— Правило второе. Можешь ему не следовать, но на твоем месте я сначала уменьшила бы задницу, — хозяйским жестом Ормона хлопнула гостью пониже спины, — и бока, чтобы не висели через ремень. Побегала бы со своим волком с недельку да жрала поменьше, а потом и на попону лезла…
— Мы могли бы начать так, как есть? — тихо, но настойчиво спросила Танрэй.
— Да с удовольствием посмотрю, как ты грохнешься! Полезай!
Ормона отвязала гайну и вывела ее на середину двора — а следующие минут десять с умилением взирала, как низкорослая ученица пытается вскарабкаться на спину жеребчика. Тот косился на них с глубоким изумлением, будто желая спросить, что все это значит и кто эта растяпа.
— Я не могу. Как это делается? — сдалась наконец Танрэй.
— Гениальное решение. Я думала, ты провозишься еще часок-другой, устанешь и избавишь меня от своего общества. Танрэй, в самом деле — почему бы тебе не подыскать себе другое занятие?
Та сделала такое выражение лица, что Ормона поняла: эта не отступит. Тогда она подошла к гайне, поправила перекошенные удила, огладила ее бока и, положив ладони на попону, вдруг взлетела к ней на спину.
— Примерно так. И ехать придется полусидя, — она сжала корпус жеребчика между подогнутыми ногами, чуть привставая с места.
— Все время вот так?! Так устанешь же!
Ормона развела руками и спрыгнула на землю. Ах, как же ей хотелось сейчас промчаться перед глазами этой дурочки и улететь в джунгли, вольной и беззаботной! Но придется терпеть, уже в который раз терпеть, отгоняя желания и делая так, как нужно, а не так, как хочется — в надежде на лучшее. Вот даже эта толстая неумеха, наевшая себе зад да ляжки в бесконечном просиживании за книгами, и та хочет свободы, хочет летать, хотя давно забыла, каково это.
— Ну что, расходимся? — почти не сомневаясь
Гайна топнула копытом, и из-под ног Танрэй испуганно метнулась в траву изумрудная ящерка.
— Но ты же согласилась?! — удивленно спросила жена Ала, вздрогнув от неожиданности.
Ну, держись — подумала Ормона, вытаскивая из-за бруса коновязи свой кнут, и через минуту для Танрэй наступил персональный катаклизм. Ормона решила во что бы то ни стало избавиться от свалившейся на голову обузы, а обуза вцепилась в ее жеребчика мертвой хваткой и болталась на попоне, как плохо привязанный тюк с тряпьем.
А на забор уже карабкались зеваки — вездесущая ребятня антропоидов из племени кхаркхи.
— Завтра придешь сюда в это же самое время, — распорядилась Ормона часа через два, от смеха даже позабыв о собственных недугах и представляя себе, с какими ощущениями во всем теле, а особенно в ногах, проснется завтра упрямая дура: она и сейчас их сдвинуть не может, цепляется за ограду, чтобы идти, а уж завтра точно передумает! Такую боль в мышцах не выдержит даже мужчина, что ж говорить об изнеженной толстозадой девице, возомнившей, что сама ори Ормона просто так, за здорово живешь, будет у нее в инструкторах!
— Х-хорош-шо! Аф-ф-ф-ф! — выдохнула Танрэй.
Неулыбчивые, но любопытные мальчишки-кхаркхи все прибывали и прибывали, оккупировав уже всю каменную ограду вокруг двора. Что ж, атме Танрэй сегодня пользуется оглушительным успехом, не сравнимым с победами на учительском поприще. Что такое «язык богов» в сравнении с подобным зрелищем?
— Ну все, счастливо оставаться, а мне, пожалуй, пора. Привяжи гайну, почисти ее вон тем скребком и подсыпь-ка ей корма в ясли. Воды не давай — я сама.
Сказав это, Ормона уселась в машину и покатила к казармам. Измученная ученица лишь приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела, и через пару минут женщина совсем забыла о ее существовании.
Вскоре вдалеке показался въезд на Большой мост через Кула-Шри, и дорога пошла в гору. Как и в Эйсетти, военные разместились здесь близ реки, на возвышенности. Отсюда просматривалась основная часть Кула-Ори — Города Богов, как его называли местные, помешанные на сверхъестественных — то есть им не понятных — явлениях.
— Что случилось? — без околичностей спросила Ормона, быстрым шагом входя в кабинет Дрэяна и терпя противную саднящую боль, которая вспыхивала при каждом движении и отдавала в ноги.
Сквозняк ворвался вместе с нею. Со стола Дрэяна сорвало листок бумаги и швырнуло на пол.
Молодой командир гвардейцев онемел, как всегда в ее присутствии, и только глаза его сияли восхищением. Он так походил на Ала, но если бы тот умел смотреть на кого-нибудь с такими же чувствами!
— Ты хотел, чтобы я приняла тебя по какому-то важному делу… Или я перепутала голос в передатчике? — она сделала вид, будто засомневалась, и постучала ногтями по столешнице.