Изгнанник. Арка 3. Том 2
Шрифт:
— Вооон! — прошипел вимрано, — вон отсюда, негодяй! Я всё это время существовал ради моего племени, заботился о нём, я отдал ради него всё! Да как ты смеешь обвинять меня в таком?! Прочь, прочь отсюда, ты и твои жалкие лизоблюды ничего не получите!
— Вы, конечно, понимаете, — с усталой улыбкой сказал я, — что именно от вашего решения зависит, получит ли Руарх шанс на исцеление. Нет, если я действительно такой недостойный, то вы можете прождать ещё 149 аквот, прежде чем появится тот, кто будет, по вашему мнению, достоин. Вот только есть риск, что до этого времени никто не доживёт. Вы похороните всех, кого знаете, и будете сидеть в этой
— Убирайся! — снова прошипел вимрано. Чуть насмеливо кивнув мудрецу, я покинул его палатку. На выходе меня встретил стражник, который явно слышал всё, что происходило внутри, и смотревший на меня с огромным неодобрением. Но поскольку недалеко были Йегерос и Фартхарос, которые были очень, очень сведущи в магии, и которые явно не останутся в стороне, если меня начнут рубить на фарш, он не стал делать глупостей и лишь приказал мне следовать за ним, чтобы я мог, наконец, отдохнуть в выделенном для этого месте. Впрочем, мне хотелось верить, что страж не стал ничего говорить в том числе и по той причине, что понимал: всё, что я говорил этому мудрецу — правда…
Наконец, Агер, Анаму, Йегерос и Фартхарос увели меня в палатку, которую им предоставили как гостям. И здесь я наконец-то позволил себе упасть на чей-то вещевой мешок, даже не особо заботясь о том, кому он принадлежал. Какое же это было блаженство — после невесть скольких часов скитания по пустыне просто упасть на кусок ткани, закрыть глаза и лежать, лежать, лежать…
— Дэмиен, мы понимаем, что ты очень хочешь отдохнуть, но всё же прошу тебя рассказать, о чём вы говорили с Тальцеолом, — осторожно обратился ко мне Агер, — он согласен отдать тебе Кинжал Смерти?
— Нет, — равнодушно ответил я, — как только он начал оскорблять и критиковать меня, я и сам прямо высказался, что думаю и о том, что он живёт так долго, и о том, что он вцепился в свой Кинжал из-за страха умереть.
— Ты думаешь, это было хорошей идеей? — с осуждением спросил Йегерос.
— Это было единственным оставшимся вариантом, — ответил я, — не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что за всё время пребывания здесь вы с Фартхаросом не испробовали все методы убеждения. Вот только, простите меня великодушно, но вы — янрано и шинрано, если я ничего не путаю?
— Не путаешь, — хмыкнул Фартхарос, — наша мать была шинрано, а отец — янрано. Так что, в принципе, ты сам можешь видеть, кто в кого пошёл.
— А он — вимрано, — продолжал я, — и, с учётом того, что между вашими расами происходило в прошлом, вы всегда будете говорить с ним с позиции виноватого, а он — с позиции пострадавшего от вашей вины. В условиях, когда эту вину загладить невозможно, вы его никогда ни в чём не убедите. В таких условиях нужен был кто-то совершенно непредвзятый, не относящийся ни к одной расе рано, который придёт и даст ему пинка, мощно стимулируя прекращать купаться в своих обидах и хотя бы один раз в жизни поступить правильно. С Агером и его пустынными кочевниками, как вы, возможно, помните, всё случилось именно так.
— А если это не сработает? — спросил Агер, — ты, Дэмиен, конечно, разговаривать умеешь хорошо, но не слишком ли ты полагаешься на случайность?
— Ну так ты, Агер, наверное, помнишь, о чём мы с тобой говорили, когда ты выкрал меня из Кастильвы, — изо всех сил борясь со сном, устало ответил я, — для того, чтобы получилось залечить этот шрам, недостаточно, чтобы янрано, шинрано и генрано раскаялись. Неважно, насколько сильным и искренним будет раскаяние. Нужно, чтобы и вимрано были готовы простить их за это. И если конкретно этот вимрано решит вас не прощать — значит, не судьба. Ты прав, Агер, я не чудотворец и не могу сотворить невозможное. Но, по крайней мере, я сделал всё от меня зависящее. И если этому мудрецу важнее его племя, о котором он заботится, если ему важно, чтобы у них было лучшее будущее — он поступит правильно.
— А если нет? — настойчиво спросил Агер, — Дэмиен, мы все слишком многое отдали, чтобы сейчас споткнуться, упасть и потерять всё.
Я против своей воли улыбнулся. Насколько, оказывается, Агер был похож на Викая. Такой же дальновидный рационал, который точно должен знать, что вложив А ресурсов, В времени и С людей, он получит результат D. И тотальная неприязнь к какому бы то ни было риску. Что, впрочем, совершенно естественно. Чем меньше человек имеет — тем меньше он готов этим рисковать. В этом раса рано и раса людей практически не отличались.
— Боюсь, мне здесь нечего добавить, Агер, — выдохнул я, — тебе не приходило в голову, что все удачные примеры социальных реформ и взаимодействий попали в учебники истории по той причине, что они, собственно, оказались удачными. И даже если ты всё сделаешь так, как написано в учебнике — это совершенно не означает, что получишь нужный результат. Это тебе не математика, где дважды два всегда четыре. Отношения между гражданами всегда сложны и вариативны, особенно учитывая постоянно присутствующее социальное неравенство. И здесь ты никогда не сможешь ожидать стопроцентного результата. Нет, конечно, можно навязывать своё видение и свою точку зрения другим при помощи силы, страха и авторитета, но такие лидеры обычно живут очень недолго и очень несчастливо.
— Не умничай, — Агер мягко щёлкнул меня по лбу, оценив ироничный намёк в сторону своего прошлого поведения, — лучше скажи, что нам, в таком случае, делать.
— Сейчас мы можем только ждать, — подал голос Анаму. Приоткрыв левый глаз, я увидел, что библиотекарь мягко поглаживает себя по животу. Наверное, там он хранит драгоценный Кинжал Порядка, — не страшно, что Дэмиен нагрубил Тальцеолу. Между нами, он сам очень давно напрашивался, упиваясь ощущением собственной важности.
— Если тебе не удастся вернуться домой, Дэмиен, — с явным оттенком уважения сказал Фартхарос, — я проведу тебя в Совет управления. Там давно нужен кто-то с мозгами и совестью, который понимает, как устроено общество.
— Вот уж нет, — хмыкнул я, — власти над другими мне и даром не надо. Это бесконечно неблагодарная работа, где твои успехи будут восприниматься как нечто само собой разумеющееся, а за каждую неудачу тебя будут смешивать с грязью. Так что буду надеяться, что путь домой для меня всё же найдётся.
— Это как раз самый верный признак того, что для власти нашёлся нужный кандидат, — фыркнул Йегерос, — тот, кому власти и даром не надо, в итоге лучше всего с нею управляется.
— Вам не приходило в голову, что вы сами себе создаёте головную боль? — отчаянно зевая, спросил я, — создать неидеальную систему и искать подходящего кандидата — это не самый лучший путь. Хотя бы потому, что кандидат может тупо не найтись.