Изгнанники Эвитана. Том Четвертый
Шрифт:
И все-таки сердце ухнуло куда-то вниз - когда обрамленные нездоровыми мешками опухшие дядины глаза уткнулись в голубоватый навощенный лист. Подделка на не слишком искушенный взгляд Алексиса - идеальная. Дело рук истинного мастера. А квиринский родственник уже захмелел как целая сапожная мастерская. Но всё же...
– Ох уж эти женщины!
– дядя залпом осушил остатки бокала. И торопливо налил из другого графина - ярко-рубинового. Себе и племяннику.
– Искренне сочувствую, мой дорогой мальчик. Ты расскажешь мне эту грустную историю своими
То ли пьяный Гай Валерий Марцелл Флавиан Талес тоже любит любовные драмы, то ли хочет выслушать версию племянника и сравнить обе.
Скорее - первое. Да и второго можно не опасаться. По вполне понятным причинам.
– Я влюбился в одну даму. Вдову. Она - необыкновенная женщина!
– Такое часто бывает!
– дядюшка пьяно хихикнул и подмигнул, подливая еще. Себе и племяннику.
– Вот была раз у меня...
Алексис с дороги предпочел налегать на фазанье жаркое и перепелов в желе. Но всё равно в голове уже предательски шумит. Слишком мало опыта в возлияниях. Потому как прежде каждый третий бокал...
Может, дядя так увлечется собственным прошлым, что напрочь забудет чужое? Пусть и недавнее?
– ...в кого же влюбляться, если не во вдов, мой дорогой племянник. Помню, знал я одну... За замужнюю матрону можно схлопотать дуэль с ревнивым рогоносцем. А ревнивые рогоносцы все почему-то сплошь - хорошие дуэлянты...
Не все. Дядюшка - вряд ли. Хотя, возможно, он - рогоносец не ревнивый.
– Да... о чём я? О матронах! Так вот - о них лучше забыть. А девицу в жены всё равно подберут родители. И правильно. Надо же, чтобы порядочная, из хорошей семьи...
Вряд ли тогда кузину Валерию посчитают подходящей невестой. Хотя змеи знают, какие в этой Сантэе семьи числятся в хороших. Может, тут и тетушка - из такой. В тридцатом поколении. Прямой потомок какого-нибудь языческого бога. В Квирине такое вспоминать любят.
– А то от дурной матери...
Впрочем, может, дурная мачеха не в счет? Как и вечно пьяный отец? И дом - не респектабельный, а терпимости?
В голове жужжат пчелы. Всё сильнее. И навязчивее.
Плохо.
– Вот моя Валерия... И Марцеллина...
Алексис, ты - дурак? Слушай внимательнее. Может, дядя как раз о дурном влиянии мачехи и говорит?
– ...Валерии повезло со второй матерью. Клодия - прекрасна и целомудренна, как виргинка.
Ага. А дядя - трезвенник, как магистр михаилитов.
Вот только на самом деле, увы, слеп как крот.
– Дядя, я искренне рад за вашу семью.
В Мидантии Алексису крепко-накрепко советовали держать язык за зубами. И не лезть в бутылку. И не в свое дело.
– Ну так что с твоей прелестной вдовушкой, дорогой племянник?
Считать дядины бокалы Стантис уже бросил. Как совершенно бессмысленное занятие. Проще измерить, сколько влезет в четыре пузатых квиринских графина. И отнять примерно два полных бокала.
– Увы, дама благоволила не только ко мне.
– Если отпивать по глотку на бокал собутыльника - может, сильно
– Точнее - ко мне меньше, чем к моему предшественнику. И тут он посчитал связь с ней слишком обременительной. И предпочел оставить прелестницу и уехать в путешествие по южным графствам. Видите ли, дядя, у моей вдовы...
– Звучит жутко! Как обледенелой сталью по коже! Щекотно так...
– У моей красавицы были братья. И им вовсе не хотелось, чтобы их сестра была счастлива, не вступая в новый брак.
Хоть сами - закоренелые холостяки и бабники. Все трое. И в силу последнего - в дуэлях по уши.
– Что за дикость?!
– пьяно возмутился дядя.
– С кем же весело проводить время, если не с вдовами? Нельзя же порядочному мужчине довольствоваться лишь женой и куртизанками! У вас ведь там даже рабынь нет!
Что речь идет о неженатом племяннике, квиринский родственник успел уже забыть.
– Увы, на сей вопрос они не придерживались наших с вами взглядов, - вздохнул юный мидантиец.
– Значит, они запретили вам с ней встречаться... Погоди, Алексис, а разве братья могут распоряжаться судьбой вдовой сестры? Что это за новые порядки у вас там, в Мидантии, завелись?
Новых порядков там завались. Вместе с новым монархом. Но до дел семьи и брака он пока, слава Творцу, не добрался.
– Порядки прежние. Распоряжаться сестрой братья не могут. Зато могут все по очереди вызвать слишком назойливого поклонника на дуэль. По любому поводу. Пока хоть один его не убьет. К сожалению, бешеные братья - тоже иногда хорошие дуэлянты. А один - лучший на всю провинцию.
– Я думал, лучший - твой отец...
– Отец... был когда-то лучшим.
В собственном поместье. Среди слуг и женщин.
– Итак, братья твоей вдовушки пригрозили дуэлью - если еще хоть раз взглянешь на их сестру. И ты приехал лечить разбитое сердце в Квирину?
– вновь хихикнул дядя.
Он - настолько пьян, толком не читал письмо или и то, и другое?
– Связь моей красавицы с предыдущим поклонником не осталась без последствий, - вздохнул Алексис.
– А я ей был нужен, лишь чтобы дать имя этим... последствиям. Я умею считать сроки, но ее братья, похоже, нет. Или они в сговоре с нею. Мне пришлось бежать, чтобы титул моего отца не перешел к чужому бастарду. И я не могу вернуться домой, пока красавица и ее братья не найдут новую жертву. И не затащат бедолагу к алтарю.
– Бедный мальчик!
– дядя растроганно потянулся к отвороту камзола. Платка не обнаружил и утер слезу двумя и так мокрыми от вина пальцами.
– Не думай ни о чём. Ты поступил абсолютно правильно.
Абсолютно правильно он поступил, когда сбежал в Квирину. А вот ни о чём не думать и раньше не стоило. Тогда не пришлось бы бежать.
– Не расстраивайся, Алексис! Здесь тебе не будет одиноко...
Дядя оставил в покое бокал и потянулся к предпоследнему нетронутому графину. Со вкусом отпил львиную долю и продолжил: