Изгнанники Эвитана. Том Четвертый
Шрифт:
– Попробовал бы кто не пустить!
– фыркнула Валерия.
– Так что я туда хожу. И моя репутация для будущих времен уже безвозвратно утеряна. Навеки.
Звонко рассмеявшись, кузина потянулась к графину и дерзко плеснула полный бокал неразбавленного. Смелая девушка - смелее многих вдов.
– А во-вторых?
– напомнил мидантиец, подливая и себе.
Пить в обществе Валерии - куда приятнее, чем в дядином. И в отличие от тетиного - безопаснее.
– А во-вторых, - еще звонче рассмеялась кузина, - отец по вечерам
Надо бы радоваться. А Алексису вдруг стало не по себе. Муторно как-то и тошно. И почему-то жалко Валерию.
Хотя, с чего жалеть? Сестренка - куда счастливее запертых по особнякам и поместьям мидантийских девиц. И девиц всех прочих стран.
Кроме разве вольного острова Элевтерис.
– Тебя еще не вывозят в свет?
– поинтересовался юноша.
Знал бы отец, чем сейчас занимается сын, - за голову бы схватился. Полугода не прошло, как попался с той вдовой, - и уже распивает вино, запершись в одной комнате с незамужней девицей. В спальне! Вдобавок - в час, когда почти вся Квирина уже дрыхнет сном праведников.
– Нет.
– Валерия определенно любит смеяться. Знает, какой у нее красивый голос и как ей идет улыбка? Осторожно, Алексис!
– Но у нас "еще" не говорят. В Сантэе могут вывезти и в одиннадцать.
Как же странно она улыбается - губы, ямочки на щеках. А глаза - нет. Огромные черные глазищи.
Не такая уж у тебя веселая жизнь, сестренка. И не слишком-то радует тебя твоя "свобода". Это ведь еще и одиночество. И тоскливые вечера в пустом особняке. Не всегда ведь здесь гостят болтливые кузены.
– А с мачехой ты на приемы не ездишь? Или она и не предлагает?
– Почему - предлагает.
– А вот теперь улыбка исчезла. Стерлась. Зато наметились жесткие складки возле губ. Слишком жесткие для четырнадцати лет. Почти как у Гизелы. А сами губы сошлись в одну линию. Тонкую.
– Предлагает. И отец настаивает. С каждым днем - всё чаще. Я сама не хочу.
– Почему?!
– В Мидантии половина девиц душу бы Темному заложили за возможность выехать в таком возрасте. Да еще и без отцов.
– У вас же полная свобода. Никто косо не посмотрит.
– Как тебе сказать, Алексис...
– закушенные губы, нахмуренные брови. И очень серьезные глаза.
– Свобода - это возможность делать то, что хочешь сам, а не то, что хотели бы на твоем месте другие.
Она права. А вот у Алексиса не хватило в свое время ума понять многое. Например, что если в политические интриги влезть можно - это еще не значит "нужно".
– А что ты делаешь на стадионе?
– Бегаю, - легкое пожатие точеных плечиков.
– Метаю диск. Из лука стреляю. Фехтую.
– И... как?
Из всех виденных Алексисом женщин фехтовала только Мидантийская Пантера. И даже она вряд ли развлекалась
– Первое место в возрастной группе до двадцати лет.
– А в каком виде спорта?
– Во всех.
Алексис, не удержавшись, присвистнул. Громко.
– Это не совсем честно. У меня преимущество. Папа раньше нанимал мне учителей... до того, как женился на Клодии.
Любопытно, сколько мужей успела сменить мачеха прежде?
– Валерия, а у вас... вы действительно на стадионе только бегаете и диск метаете?
– И фехтуем, - знакомая улыбка вернулась на хорошенькое личико.
– И фехтуете?
– подыграл он.
– А что еще мы должны там делать?
Прекрасно она всё поняла. Вон как лукаво ухмыляется. Даже глаза уже не так серьезны.
Или это вино начало действовать? Наконец-то. Судя по тому, как медленно пьянеет Валерия, - неразбавленное хлещет далеко не впервые. Прежде компанию дяде составляла она? Или разбавляла тоску в одиночестве?
– Ну я бы на вашем месте обязательно с кем-нибудь познакомился, - подыграл кузине Алексис.
Сейчас она заявит, что, конечно же, знакомится - у нее полно подруг.
– Так тебе всё и скажи, кузен!
– рассмеялась сестренка.
– Вот поедем туда завтра - и знакомься, сколько влезет.
– А у вас это действительно разрешено?!
– Может, и в самом деле закусить гранатом? Пожалуй, слишком много сладостей - это уже перебор.
– Вот так - открыто?
– Слушай, кузен, ты откуда прибыл? Из Мидантии или из Эвитана? Может, прямо из его северных провинций? Или и вовсе - из Союза Свободных Городов?
У Алексиса отлегло от сердца. Здесь будет-таки весело!
– Только мой тебе совет, - вдруг вновь посерьезнела кузина. Будто облачко набежало на высокий, чистый лоб.
– Не вздумай где-нибудь знакомиться с виргинками.
– А что, здесь за интрижку с монахиней тоже схлопочешь месяц тюрьмы? Или солидный штраф?
Который платить точно нечем. Не дядя же раскошелится.
– Смертную казнь схлопочешь. И не самую быструю.
Кузина не шутит? Точно не шутит?
– И для себя, и для виргинки. Привыкай.
– Улыбаются губы - и уже привычен странно серьезный взгляд.
– В Сантэе ничего не делают наполовину.
– Как в Илладэне?
– фыркнул Алексис, пытаясь разрядить обстановку.
Так хорошо сидели...
– Нет. В Илладэне люди проще... и добрее. А здесь грешат до упора и каются тоже до абсурда. И не за свой счет.
– Тебя не назовешь патриоткой родины, - ухмыльнулся юноша. Ловко ухватывая очередную корзинку.
Всё же гранат был плохой идеей. Аж скулы свело.
А кузина заметила. Вон как ухмыляется.
И вообще самое время подлить. Себе и Валерии. Чем больше они опустошат бутылок - тем меньше достанется дяде. Значит - делают доброе дело.