Изгнанные в облака
Шрифт:
– Проснись.
Я очнулся. Я лежал на земле и держал в объятьях Зети.
– Проснись, – сказала девушка, расширив от ужаса глаза.
Медленно я вернулся в реальность, которая оказалось утром с запахом коровьего навоза и прелой земли. Я взглянул в глаза Зети. Они оказались светло-зелеными. Глаза ее смотрели на меня испуганно.
– Прости, мне снилось… как погибли мои родители, – я сел и вздохнул, протирая глаза. – Каждую ночь снится.
Я замолчал подавленно. Глаза мои наполнились слезами. Зети кивнула, а затем положила ладонь на плечо. А я, осторожно дыша, вдыхал фиалки и лютики.
***
Указатель вдоль дороги оказался сломан и теперь напоминал вопросительный знак. На нем можно было прочесть название селения – «Дрюнк». Время сгустилось над селением и законсервировало весь ужас и разруху селения.
Лоб Зети покрылся складками. Она держала меня за руку, и все время жалась. И это придавало мне сил. Зети ступала по белесой дороге с утрамбованными цветными камешками. И каждый скрежет камней отзывался в сердце тревожным эхом.
Я вспомнил, что ропт может быть неподалеку. Впрочем, я не собирался просто так умирать. Если чудовище меня схватит я буду драться, кусаться, царапаться, я постараюсь вырвать ему язык, сломать зуб, проклясть в конце концов, будучи раздавленными в его жерновах челюстей.
Дом Зети монстр разрушил. Сейчас от него торчали острия кирпичной кладки. И оконная рама одиноко торчала из разрушенной стены.
Зети подошла, и очертания ее лица приняли совсем страдальческое выражение. Она несмело дернулась и остановилась от окрика.
– Зети, я сначала пойду.
Девушка кивнула. Я опустил свой рюкзак, перепрыгнул обрушенную стену, заглянул внутрь. Пол покрывала кладка. Крыша – смятая, и разжеванная лежала в огороде, прилегавшем сбоку, а рухнувшие плиты перекрытия упирались в пол в одной стороне дома. Маленькая кровать с наваленными туда кирпичами, разорванный надвое диван. Из распахнутого шкафа торчало длинное серебристое платье. Когда я вышел, Зети смотрела на меня с тревогой в глазах. Я кивнул, и девушка скрылась в руинах своего дома. Походив перед домоv, я пошел за ней. Она сидела на коленях, держа в руках детскую футболку. Обернувшись, я увидел, что горе обезобразило ее юное лицо. На миг она показалась мне старухой. Вытерев слезы, Зети взяла в руки фломастер и на стене дома написала. «Мама, папа, Элоик, я выжила! Я буду ждать вас у папы в башне». А потом она села перед разрушенной стеной и снова погрузилась в рыдания. Повернувшись, я вышел.
– Можно идти, – раздался вскоре одухотворенный голос из-за спины. Она держала добротный небольшой рюкзак.
Лоб девушки сложился двумя складками.
– Они разрушили мой дом, но моя любовь осталось со мной, – Зети поникла.
В поисках слов, которые подошли бы пилигриму-воителю или виконту я откашлялся, но предательские уста извергли какую-то чепуху.
– Так-то оно так, – я пожал плечами.
Девушка нерешительно вышла на дорогу.
– Нам нужно найти оружие, – сказал я. – Без оружия вообще опасно путешествовать.
Зети посмотрела на меня круглыми глазами.
– Может…у папы на работе. В башне.
Она показала рукой на темное здание. Единственная многоэтажка, возвышающаяся над селением: узкое, длинное и серое. Темные окна мерцали под солнечными бликами.
***
Где-то скрипела ставня, иногда дорогу перебегали сумасшедшие псы. И тогда моя спутница вздрагивала и прижималась ко мне.
– Спокойнее, все хорошо, – говорил я, хотя чувствовал обратное.
– Постой, – сказала Зети. – Ты слышишь?
Я остановился напряженно, вслушиваясь в пустоту.
– Ничего не слышу.
– А, по-моему, кто-то плачет.
Зети повернула и легко скрылась за покосившимся забором. Я побежал следом. Миновал развалины глиняного дома. На стене висел плакат с полуголой рокершей. Оборванные края трепетали. На полу покосился детский велосипед. Я оглянулся. Тишина.
За обрушенной деревянной оградой торчал огромный дом. Даже разрушенный он выглядел красиво – лимонные кирпичные стены и огромные окна. Его окружал ухоженный садик с гравийной дорожкой
Одна сторона дома отсутствовала. Стена лежала прямо внутри дома. А за разрушенной кладкой… на паркете сидела девочка и плакала. Светлые волосы, затянутые в два пучка. Желтое платье в горошек и белые колготки с красными сандалиями. Она плакала, навзрыд не переставая. У ее ног бесновался маленький щенок: черный с белым ухом. Глаза ярко-голубые мелькали то тут, то там. А нос белый и немного свинячий.
Я смачно выругался. Зети, сбросила на землю рюкзак и подбежала к девочке, перепрыгивая через обломки кирпичей. Присев она развернула ее к себе и взяла плечи.
– Где твои родители? – спросила она.
Девочка молчала и продолжала плакать. Щенок, пытался подпрыгнуть, высунув язык. Девочка молчала. Я содрогнулся от мысли, что, наверное, малышка стала немой.
На меня она взглянула украдкой.
– Где твоя мама? – спросила Зети. Девочка вдруг заморгала глазами и заплакала.
– А папа где? А бабушка? С тобой есть взрослые.
Девочка громко заплакала. Зети молча обняла девочку. Щенок теперь пытался подпрыгнуть на спину девушке.
– Ты давно здесь?
Девочка молчала.
– Где ты спала?
Девочка молча показала на собачью кроватку, которая чудом уцелела после обрушения стены.
– Ты спала с щенком?
– Его зовут Шопик, – наконец-то я услышал ее голос. Немного надрывной. И нежный, точно шепот самой природы.