Изгои
Шрифт:
Пшел вон, козел!
Сам пидер! — огрызнулся Чита и уже в машине, при закрытых дверях, получил в ухо за оскорбление должностного лица, находящегося при служебных обязанностях в общественном месте.
Лягавая собака! Мент вонючий! — не сдержался мужик и получил бы еще оплеух и затрещин, не загороди его во время своими плечами Иван Васильевич и Финач.
Ну, падла! Покажу я тебе нынче пятый угол! — пригрозил сержант. Но осуществить ему свою угрозу так и не удалось. Едва вывели бомжей, наряд послали на новое задание, а доставленных
Слушай, мужики, за что нас замели? Что-то не врублюсь! Никого всерьез не трясли. Разве только по мелочам. За них не то в ментовку, даже пинка поленятся дать! Никому рыло не начистили, ни одного фингала никому не поставили, ни к одной городской сучке не клеились! За что ж сгребли? — недоумевал Чита.
Узнаем, Долго не будем ждать. Может, подставить хотят? Иль кто-нибудь оббрехал? Настучали на нас. Но ведь я сам юрист, разберемся! — успокаивал бомжей Иван Васильевич, но на душе лежала тяжесть.
Чую, нам здесь долго канать! Давай на нары! Хоть выспимся в тепле и жратву халявную получим. Я ж в прошлую зиму сам хотел в лягашку. Зиму перекантоваться без беды. Да не взяли, сказали не за что. Хотел стекло в магазине разбить, и тут менты помешали. Пинка врубили. Я через дорогу на ушах перелетел. Как сунулся башкой в стену дома, так и вырубился. Враз посеял, зачем сюда возник? — пожаловался Финач.
Эту ночь, проведенную в неведении на нарах. Иван Васильевич провел без сна.
Он знал, что следствие теперь совсем захирело. Разучились раскрывать преступления. И, конечно, их троих взяли по чьей-то наводке или оговору. Но что хотят повесить на них? Чей грех вздумало скрыть следствие, подставив вместо истинных виновных обычных бомжей?
Его вызвали к следователю первым.
Иван Васильевич, вернувшись в камеру, долго матерился:
Мокроту хотят на нас повесить! На меня! А вас в соучастники клеют. Во, падлы! Его из пистолета грохнули! Где б мы его взяли? Да ладно б это. Еще трясут, на какой машине смылись с места происшествия?
Кто? — не понял Чита.
Мы! Убили и слиняли на машине. Теперь врубился? — злился Шнырь.
Ни хрена не допер! Мы убили? Но кого?
Чикина! Юриста! Того самого, чьей жене я помогал. Он же — сожитель моей бывшей жены.
Ну и что? Сколько лет прошло?
Его кто-то размазал, а на нас хотят повесить убийство! Допер?
Не-ет! Я не фалуюсь!
Да кто согласье спрашивает? Того киллера искать надо, а мы под боком! Вот и сгребли.
Вскоре к следователю увели и Читу. Вернулся он оттуда весь измятый, в синяках, с рассеченной губой.
За что уделали? — спросил Финач.
Скоро узнаешь! — буркнул Чита и, свернувшись в клубок, отвернулся к стене. От ужина он отказался.
Финача втолкнули в камеру через час. Сам идти не мог. Ему и впрямь искали пятый угол подвыпившие охранники.
Кончай ломаться. Колись! За какой навар уломали грохнуть Чикина? — орал следователь.
Да я
Не вешай лапшу на уши! Освежите ему память! — кивнул охране следователь.
Нечем стало дышать. Сапоги врубались в грудь и в ребра, в затылок и в лицо. От них, как ни уворачивайся, не спрятаться нигде.
Вспомнил?
Не знаю его! — взвыл бомж.
Теперь его взяли на кулаки. Финач то в стены, то в пол влипал всем телом.
Будешь говорить?
А я и не молчу! Не убивал…
Из кабинета его выволокли, когда он окончательно потерял сознание.
На следующий день вызвали с утра Ивана Васильевича.
Вы — бывший юрист и должны понимать, что следствие располагает доказательствами, неопровержимыми уликами вашей причастности к убийству Чикина!
Какие доказательства? — изумился Шнырь.
Запись разговора по телефону осталась на кассете! Там вы грозили расправой!
С момента разговора сколько времени прошло! Уж если б намеревался убить, не взял бы отсрочку ни на минуту. Тут же больше неделипрошло. У него, у вашего Чикина, как я полагаю, врагов — половина города. Кому-то он досадил больше, чем мне!
У вас к нему имелись особые счеты. Он сожительствовал с вашей женой!
К сожалению, не он один. Да и сожительствовал несколько лет. И жил! Если б меня это задело, расправился б с ним сразу, еще в первый день, когда увидел в своем доме.
Не хотели при свидетелях! Выбрали момент.
Насильно мил не будешь! Отнимать женщину не в моих правилах. Я даже грубого слова не сказал ей. Ведь в квартире дети. Зачем унижать их мать? Я ушел, не причинив вреда никому. Стал бомжем. Мы не убиваем. Это нас… Впрочем, о чем я?
Вот именно! К чему изворачиваться?
Что вы себе позволяете? — возмутился Иван Васильевич.
Следователь, потеряв терпенье, грохнул по столу кулаком:
Хватит ломаться, не изображайте из себя идиота! Он слова грубого не сказал в квартире! А по телефону обещал голову свернуть! Да кроме вас никто не мог с ним свести счеты. Чикин был прекрасным юристом, коммуникабельным человеком. И только вы, негодяй, посмели убить его!
Моей вины в том нет!
Так и поверил, что признаете! Вам лучше других известна мера наказания за умышленное убийство.
Мне не объяснять. Уголовный кодекс знаете не хуже меня. Потому я не столь наивен, чтоб рассчитывать на чистосердечность. Хотя улики имеются и помимо телефонного разговора, кассеты с записью.
Что ж, назовите их! — предложил Шнырь.
Всему свое время! Знайте, оно работает не на вас! — кипел следователь.
И не на вас, если действительно хотите раскрыть дело, найти убийцу. Вы не тем путем пошли. Нетам ищите! Теряете время! Не из ревности его убили. Во всяком случае не мы! Нашлись другие! А улики подтасовать — дело не хитрое. Я не новичок в следствии и знаю, как все стряпается. Но… Это в зависимости от того, как закончить дело? И кем назвать себя, направив его в суд?