Изгой

Кеннеди Эль

Фенн смотрит на меня какое-то время, словно составляя картинку в голове. Потом его лицо сморщивается, и у него вырывается истеричный смешок. И вот он уже сложился пополам и ржет мне в лицо.

– Ну это так, знаешь. Для перспективы, – говорю я, пожав плечами.

– Прости. – Он весь красный и в слезах от смеха. – Ты победил, чел. Это ужасно.

– Спасибо. Рад помочь.

* * *

Когда дело касалось проблем, у меня всегда работало какое-то шестое чувство.

Как у ясновидящих, предсказывающих наводнения, или у дядюшки, знающего, что будет гроза, потому что у него заныло колено. Так что, когда на следующий день мы с Фенном стоим у бильярдного стола в гостиной, я чувствую, как что-то грядет. С самого утра проснулся с зудом у уха, напоминающим мне быть настороже.

– Слышишь? – спрашиваю я.

– А? – Фенн выцеливает следующий шар, перегнувшись через край стола.

– Стало слишком тихо.

Он меня игнорирует. Чересчур увлечен просчетами геометрии, требующейся, чтобы отправить второй и двенадцатый шары в противоположные лунки.

Как правило, в общаге стоит непрерывный гул сотни подростков, бродящих вокруг, кряхтящих, пердящих и дерущихся. Добавьте к этому как минимум столько же телевизоров, ноутбуков, телефонов и всего остального, что издает звуки. В общей сумме все это отражается от стен и гуляет по вентиляции, и ты даже не замечаешь, какое оно все громкое, пока не выходишь на улицу и твоим ушам не предоставляется заслуженный отдых.

Так что, когда наступает внезапная тишина, нарушаемая лишь треском кия о шар и матерным шепотом Фенна, я знаю, что пришла беда.

– Дубль два, утырок. – Дюк прилетает с другого конца коридора с уже заранее набухшими на лбу венами. – Ты звал смерть, и я отозвался.

– Воу, Дюк. Помедленнее, парень. – Фенн прыгает перед ним, сжимая в руках кий в качестве очевидного предупреждения. – У нас игра.

– На хрен вашу игру. – Он разговаривает со мной через плечо Фенна. – Тебе так понравилось получать по роже, что ты решил нарваться на добавку?

И только когда Дюк толкает к нам кого-то, мы понимаем, что он приволок с собой того самого десятиклассника. Черт. Так и знал, что надо было провести с пацаном беседу и сказать не трепаться про наши дела. Некоторые люди совершенно не ценят секретность.

– Это еще кто? – Фенн твердо настроен изображать дурачка, если это убедит Дюка не швыряться в меня мебелью.

Дюк кивает десятикласснику, который выглядит так, словно ему уже один раз пришлось сегодня сменить штаны.

– Расскажи, что ты сделал.

Колеблясь, парнишка мечется взглядом по комнате. Челюсть у него гуляет так, словно он пережевывает собственный язык.

– Живо, – рявкает Дюк. – Или медсестра будет доставать бильярдные шары из твоей задницы щипцами для салата.

– Черт, чувак, ладно. – Пацан глубоко вздыхает и мимолетно ловит мой взгляд, словно мы два заключенных, стоящих на эшафоте, пока на наших шеях затягивают петли. – Я взял те фотки, которые

ты мне вчера дал, и отправил в пару групповых чатов знакомым ребятам из Балларда.

– Их вся школа видела, – перебивает Дюк. – Парня, считай, распяли.

И хорошо.

– Ты видел те фотографии? – Я выхожу из-за спины Фенна, который взглядом говорит мне заткнуться. Но я совершенно не жалею о том, что зарядил пацану пушку и отправил его мстить.

– Мне это не нужно. – Может, Дюк не был бы так самоуверен, если бы ему пришлось объяснять свою злость при большем количестве зрителей.

– Зря. Я бы на твоем месте сначала узнал, что защищаю, прежде чем связываться с таким.

На лице Дюка на секунду мелькает сомнение. Теперь он пытается понять, не совершил ли большую ошибку. Может, я и наивен, но я даю Дюку шанс доказать, что даже задира не обязательно будет водиться с парнем, малюющим на себе блэкфейс для вечеринки. Впрочем, отрицание виновности – это все равно что пособничество. Еще через секунду он кивком головы говорит десятикласснику исчезнуть.

– Суть в том, – низким тоном говорит мне Дюк, – что ты все время нарушаешь правила. Более чем уверен, что я тебе их популярно объяснил в наш прошлый разговор.

– Не волнует. В данном случае моя совесть чиста. Считай это одолжением.

Я слышу, как Фенн вздыхает рядом со мной. Знает же, что я не могу удержаться.

– Я его предупреждал, – говорит Дюк Фенну. – Большими, мать его, буквами все прописал.

– Он из государственной школы, – умоляюще говорил Фенн. – Не знаю, отсталый он, может. Это все этот чертов свинец в фонтанчиках для питья.

– Нет уж, бро. Время просьб и извинений вышло. Он не может продолжать в том же духе. С меня хватит. Я требую свою долю. И чтобы он признал, что я тут главный.

– Знаешь что? – Меня это все достало. Я стою прямо перед ними, а эти двое говорят обо мне так, словно родители, ругающиеся, потому что их ребенок закатил истерику в ресторане. – Это с меня, мать твою, довольно. Я не знаю, откуда ты взял это маниакальное самомнение или почему все вокруг позволяют гопнику-переростку повязывать простыню на плечи и называть это мантией, но я отказываюсь играть в потерянных мальчиков.

– Эр Джей. – Предостерегающий тон Фенна умоляет меня заткнуться, но меня уже понесло. – Не надо.

– Ты хочешь реванш? – Лицо Дюка расплывается в нехорошей усмешке.

Я вскидываю бровь.

– Лучше. Я вызываю тебя на бой за твое место.

Глава 32. Эр Джей

– Господи Иисусе. – Фенн всплескивает руками, ошарашенно глядя на меня.

– О, мне это нравится, – медленно говорит Дюк, окидывая меня равнодушным взглядом. – Согласен.

– Отлично. Значит, порешили, – говорю я, кажется, совершенно не контролируя собственный рот.

Честно говоря, более чем уверен, что уже об этом жалею. О чем я думал вообще?