Измена: B-52
Шрифт:
– Хочу курить.
– Ой, мать, началось. Нет.
– Ле-е-еша…
– Ты…не…пройдешь!
Забавно пародирует знаменитую фразу из Властелина колец, изображает даже посох Гендольфа, а потом, заметив что я словила дрожь, обнимает меня за плечи…Но объятие это длится ровно секунду. Резко, сильно, меня дергают на ноги, и я врезаюсь во что-то твердое. Что за хрень?! Заторможенно поднимаю глаза — Стас. Ох…Злой, как черт.
– Руки убрал от нее!
– Ты охренел?!
– Леша, естественно, «бычит».
По моей реакции непонятно, что я знаю его — башкой,
– Это ты от нее руки убери!
Хочет дернуть меня за вторую руку, спасти. Леша у нас вообще как? Он спокойный, бесконфликтный (поэтому и выдержал столько лет с двумя взбалмошными особами бок о бок), но если надо — вступится еще как! Не даст заднюю. Стас тем более. Поэтому я наконец соображаю быстрее: не сделаю чего, от Лешки моего и мокрого места не останется, блин…
Стас уже делает шаг в его сторону, а я вдруг повисаю на нем, крепко обняв за талию, и пищу.
– Нет, нет, нет! Он — мой лучший друг! Не тронь его, Давыдов! Нет!
Замирает. Чувствую, что опустил на меня взгляд, но я ответить не могу — мне дико-дико стыдно. Слава богу, что он и не требует. Коротко велит разве что.
– В машину.
– Марин, ты его…знаешь?!
– Да, - слабо улыбаюсь Леше, но когда смотрю на свою поварскую гору, тут же щетинюсь, - Нет, понятно?! Я с тобой никуда…
А будто тебя кто-то спрашивает?!
Я почти читаю эту иронию в его глазах, пока она не скрывается из-за того, что…Стас просто присел и закинул меня на плечо, как мешок с картошкой. В первую секунду я даже опешила. Вид его задницы, конечно, прекрасен, но…Черт возьми! Какого хрена?!
– Давыдов, ты…ты…ТЫ!
– Я! Заткнись!
Рычит, как натуральный медведь, а потом, как натуральный пещерный человек, закидывает на заднее сидение так, что моя бедная юбка поднимается до подбородка. Черт! Хочу выказать недовольство, только вот кому?! Дверь захлопывается перед самым носом, пока я, как тюлениха, вожусь с предметом своего туалета. Ох черт…кажется, это слишком сложно, чтобы я могла справиться сама, поэтому резко расслабляюсь и громко выдыхаю. Машина темная, запах — его. Давит еще так.
Вчера он возил тут Олю, Мариночка… Шипит какая-то бешенная, совершенно неадекватная часть моего сознания, о существовании которой я и забыла. Вспомнила сразу, что любит она подначивать, подковыривать, топить. Топит ведь. Я смотрю на пассажирское сидение и буквально чувствую ее здесь присутствие. Незримое, как в наших отношениях, но, черт возьми, такое явное, что я с ума сойду, наверно, сейчас.
Стас возвращается минут через пять, хотя кто его знает? Я не ощущаю ни то чтобы времени, себя не воспринимаю. Грубо захлопывает свою дверь, кидает в меня сумочку. Молча. Бесит. И он еще смеет вот так со мной?! Я мечтаю ему это сказать, а еще попутно глаза выцарапать было бы неплохо, только вот открывается пассажирская дверь, и мой запал схлопывается. Господи…неужели он ее сюда притащил?!
– Ох, молодость…
Слава богу нет. Слава богу! Это Юра! Юрочка! Родной! Дай расцелую. Улыбаюсь ему глупо-глупо, он мне в ответ тоже, глядя через
– Ну что, алкашка? Что пила? Кого видела? Что делала?
– По заднице давно не получала, видимо, - сквозь зубы отвечает Стас, и я тут же на него агрюсь.
Пинаю ногой сидение — Юрка хохочет, аж в черепной коробке отдается, а вот Стас…Ему не до веселья. Он шумно выдыхает, сжимает руль, держится. Вижу, как он старается не сказать мне «пару» своих «фирменных ласковых», и разумом очень ценю, что он действительно старается для меня. Но где разум, а где пьяная женщина? Ощущаете, как далеки мы сейчас друг от друга?
– А ты, видимо, не все раздал своей бывшей телке?!
– усмехаюсь ядовито, - Неужели и для меня чего осталось?!
Накатывает злость. Меня прямо с головой она накрывает, пусть и чувствую, как дрожит нижняя губа — плевать! Я не хочу рыдать, я его убить хочу! А лучше ее! И мы друг друга в этом дополняем. Только вот он хочет убить меня. Медленно так поворачивается, пыхтит, как чайник, смотрит зло и огненно, с обещанием скорейшей расправы.
??????????????????????????
– Что ты уставился, а?!
– продолжаю, точнее водка скорее продолжает вытаскивать из меня все то, что я слишком долго сдерживала, - Как провел время с любимой?! Поласкался?! Поворковал?! Быстро справился со всеми теми пуговицами на ее дебильных портках?!
Что. Я. Несу. Зачем?! Тормознуть бы, дурость какая! Марина, тормози! А вот хрен. Хрен! Не могу! Слезы катятся градьями, он молчит — смотрит на меня только, как на идиотку, и это бесит куда сильнее.
– Знаете… - нарушает тишину Юра, потом притворно усмехается и открывает дверь, - Вспомню-ка я, пожалуй, молодость. В баре сто лет не был! Удачи.
Удачи он желает шепотом и только, видимо, брату. Правильно! Она ему пригодится. Чувствую, что меня сегодня остановит разве что слоновий транквилизатор.
Стас срывается с места, а я приподнимаюсь на локтях и усмехаюсь, злобно буравя его затылок.
– Так что? Ответишь? Как тебе твоя поддерженная телка? Соскучился?
– Марина, закрой рот. Серьезно.
– Ох, простите. Какая я плохая. Посмела святыню словом недобрым всуе помянуть. Голову с плеч!
Ору, небрежно выкидывая руку в воздух, потом плюхаюсь на сидение и начинаю смеяться. Истерично на все сто процентов, смех то в слезы переходит. Черт, я как на американских горках. Стоп. Нет. Держись! Я не хочу рыдать и быть для него тряпкой, чтобы ждать, пока он об меня ноги промокнет. Не смей рыдать! Выдыхаю и подбираюсь.
– Зачем ты притворяешься?
Молчит.
– М, Давыдов? Она же скачет перед тобой на задних лапках. Руку протяни, прыгнет на член. Чего ты тянешь?! Родит тебе еще одну доченьку. Будешь счастлив, как конь. Ну? Чего ты молчишь?
– Мы поговорим об этом, когда ты в себя придешь.
– Ох, ну да. «Потерпи, Марина»?
– передразниваю его, вытирая слезы, - Снова «потерпи, Марина». Марина же такая. Дура, да? Она терпеть будет, молчать, сглаживать вечно. О Марину можно ноги вытереть и мимо пройти. Марину…