Измена. Чужая истинная
Шрифт:
Роуз смотрит на меня открыто и прямо. Она не лжёт, но что-то всё равно не так. Не говорит всей правды? С чего бы?
– Что же лорд Хард не определил ко мне дочь своего близкого друга? – хитро прищуриваюсь. – Раз она так этого хочет?
– Возможно, лорд Хард опасается, – вступает в разговор вновь владеющая собой Диана, – что леди Гьере в любой момент потребуется уехать домой к мужу? Если ему станет хуже? Если такое случится, она подведёт вас, ведь так?
Такое объяснение кажется вполне разумным.
– Пожалуй, – пожимаю плечами и отворачиваюсь.
Снова изучаю бег прозрачных струек фонтана по серой каменной чаше. Мне чудится, или за спиной раздаётся несколько вздохов облегчения? Нет, определённо, здесь что-то не так. Девушки не лгут, но явно что-то не договаривают. Что?
– В замке как-то пусто, – решаю сменить тему, – где все?
– Обычно в это время собирается государственный совет, – слышу спиной бодрый голосок Дианы, – лорд Хард всегда присутствует на нём, если нет срочных вылетов.
– Срочных вылетов? – уточняю, постукивая ногтями по деревяшке.
– Ну, да, извержений вулканов, открытия разломов или тааам ещё чего…
– А такое часто бывает? – слегка поворачиваю голову в сторону. – Я имею в виду разломы.
– Нуу, – неуверенно тянет Диана.
– Случается, – обрывает её Джулия, – но не то, чтобы часто, как и везде.
– Везде, – резко оборачиваюсь к ним, – давно забыли про разломы! Только здесь у вас творится не пойми что! Бездна, разломы, тёмная магия! Запрещённая! Кстати говоря! Или будете отрицать?
Девушки дружно, как одна, молчат и старательно рассматривают заострённые мыски своих чёрных туфель.
– Не хотите говорить? – передёргиваю плечами. – Что ж, ладно. Я всё равно узнаю.
– Вам вредно нервничать, госпожа, – тихо шепчет Роуз. – В замке безопасно, это главное. Господин защитит нас. Беспокоиться не о чем.
С трудом удерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза.
С неба начинает накрапывать. Возвращаемся в замок.
Иду быстрым шагом по уже знакомым коридорам. Дорогу обратно запомнила. За толстыми стенами замка барабанит разошедшийся дождь. Шуршит влажный плащ, тонкий шёлк платья бьёт по икрам.
Мои мысли не веселы. Я одна в чужой стране. Мой муж мне не муж, а не пойми кто. Всё это не законно, я уверена, и где-то до сих пор есть мой истинный.
Те, кого приставили мне в подруги, и не подруги вовсе, а что-то замышляют. Вдобавок последние дни живот словно каменный и его постоянно тянет.
Ребёнок. Мой малыш. Инстинктивно касаюсь подушечками пальцев того места на животе, где чувствую шевеления. Чей ты сейчас? Кто теперь твой отец? Проклятый Хард! До него всё было понятно и просто! У моего ребёнка был законный отец, а что теперь?!
А ничего хорошего! Все вокруг знают, что их правитель женился на беременной, следовательно, ребёнок не от него! Такова правда! Вот Бездна! Позорище-то какое!
Погружённая в свои мысли, я едва не сметаю с пути девочку лет шести в сером платье с белым передником. Малышка поднимает на меня сердитое чумазое лицо, обрамлённое тугими пшеничными косичками, и я замечаю в её карих глазёнках слёзы. Это вдруг отрезвляет и вырывает из самокопания и жаления себя любимой:
– Эй! – кричу ей вслед, – постой, подожди, пожалуйста!
– Госпожа! – раздаётся позади предупреждающий голосок кого-то из фрейлин.
Взмахиваю рукой, приказывая им замолчать немедленно. Девочка оборачивается, смотрит на меня недоверчиво.
Опускаюсь вниз, чтобы оказаться на одном уровне глаз с ребёнком, протягиваю к ней руки:
– Как тебя зовут? – ласково ей улыбаюсь.
– Шая, миледи, – еле слышно отвечает та, но приблизиться не спешит.
– Какое красивое имя! Подойди, милая, – девочка начинает медленно приближаться. – Почему ты плачешь, Шая?
Малышка оказывается рядом. Поднимаю руку, вытираю пальцами влажные следы у неё на щеках, затем касаюсь её руки. Что-то не так. Хмурюсь, разворачиваю худенькое запястье ладонью вверх, и ахаю: на руке малышки виднеются глубокие алые порезы.
Вскидываю голову. Не только на руке! На шее тоже!
– Что это? – шепчу онемевшими от ужаса губами. – Кто посмел?
– Я не знаю, – хнычет та.
Не хочет говорить? Проклятье, ладно!
Закусываю нижнюю губу, оборачиваюсь, не выпуская руки малышки:
– Принесите целебную мазь! Белая круглая гладкая баночка, стоит у меня на туалетном столике! Пожалуйста! Кто-нибудь!
– Ту, что от целителя Борага? – округляет глаза Джулия. – Но это очень дорогая мазь, миледи!
Смеряю её таким взглядом, что впору дыру прожечь в этой бережливой умнице.
– Да, госпожа, сейчас, госпожа, – Роуз, вторая сестричка, оказывается более исполнительной.
Приседает и спешит прочь, взмахнув юбкой.
За те несколько минут, что мы ждём, я пытаюсь выяснить у девочки, кто её обидел. Тщетно. Она не знает. Не доверяет мне? Не хочет говорить? Пытаюсь болтать на отвлечённые темы. Возвращается Роуз.
– Благодарю, - улыбаюсь ей, принимая из её рук знакомую баночку.
Смотрю на Шаю. Малышка только-только перестала плакать, хотя и видно, что держится с трудом.
– Потерпи, – предупреждаю новую знакомую, откручивая крышку. В нос ударяет знакомый запах мяты. – Это не больно, но чуточку может щипать.
На удивление, малышка оказывается терпеливой и стойкой, настолько, что, закончив обрабатывать жуткие порезы, я восхищённо хвалю её:
– Умница моя! Самая смелая! Завтра заживёт! Я надеюсь!