Измена. Подарок небес
Шрифт:
Квартира встречает меня ароматом чужих духов. Сладкий, приторный запах, как и вид спальни, вызывают тошноту. Этот гад даже прибраться за собой не удосужился!
Так, сначала уборка! Вычистить всё, уничтожить малейший след этой твари! Глеб был со своим дорожным чемоданом, а значит в ближайшее время гостей ждать не приходится.
Распахнув настежь все окна, подхожу к супружескому ложу и морщась сдёргиваю шелковую нежно-лиловую простыню. Этот комплект — подарок на нашу с Глебом свадьбу. Мы застилали его лишь по-особым случаям — дни рождения, годовщина,
— Праздничное бельё для праздников, — как не раз говорил мой муж.
Видимо приход любовницы был для Глеба воистину праздничным и важным событием. На простыне разводы — жаркая ночка выдалась у этих двоих…
Приношу из кухни пакеты для мусора и с брезгливостью засовываю в один из них прохладную, скользящую ткань. Туда же отправляются пододеяльник и наволочки. Теперь это всё — не более, чем грязь. Вот и моя жизнь так же…
Эротический костюм белобрысой, фужеры, пустые бутылки и прочие следы действа, развернувшегося тут минувшей ночью — всё туда: хлам к хламу, грязь к грязи! Как жаль, что и этих мерзавцев нельзя упаковать сюда же!
— Ненавииижу! — реву я в голос, уже не сдерживаясь.
Меня трясёт от боли, обиды и пережитого унижения.
Ещё раз обвожу взглядом комнату, не пропустила ли чего, и крепко завязываю ленты мешка. Один готов.
Раздвигаю дверцы стенного шкафа и с остервенением продолжаю «уборку»: трусы, носки, футболки мужа — в грязь!
Верхняя одежда, рубашки, костюмы — туда же. Место в шкафу освобождается, полки стремительно пустеют… Последней, сдёргиваю с плечиков любимую косуху Глеба — что-то с мягким стуком падает на пол. У моих ног лежит бархатная розовая коробочка в форме сердца. Поднимаю её, безотчётно верчу в руках и открываю.
На нежно-розовой атласной подложке искрящейся змейкой свернулась золотая цепочка, но внимание привлекает не она, а изумительный кулон, тончайшей работы.
На усыпанном бриллиантовой крошкой полумесяце, в вальяжной позе, грациозно лежит изящная кошка. Её миндалевидные глаза сверкают изумрудами, на шее лента из белого золота украшенная фиолетовым опалом. Одна из передних лапок зверька расслабленно свисает вниз, сжимая в коготках ажурное сердечко из розового золота, по-центру которого разместился рубин глубокого, насыщенно-кровавого цвета.
У меня невольно вырывается вздох восхищения — такой красоты мне ещё не приходилось держать в руках.
На внутренней стороне крышки, золотым тиснением по розовому, выбито «Любимой».
Любимой? Вот значит как?! Нееет, Глеб, любимым не изменяют! Или ты решил, что можешь вероломно крутить с левой бабой, а потом откупиться от угрызений совести дорогой безделушкой?!
Хмурюсь, закрываю коробку и возвращаю её в карман куртки, после чего последняя отправляется в пакет, к остальному имуществу предателя.
Любовь не покупается и не продаётся, Глебушка! И никакие драгоценности мира не в состоянии компенсировать ту боль, что ты мне сегодня причинил.
Наверное, в минуты сильного стресса, именно наличие цели помогает выстоять и хоть как-то пережить острый
Оставшейся энергии хватает лишь на то, чтобы закрыть окна и доползти до кровати. Прямо в одежде падаю на незаправленную постель и засыпаю крепким, тяжёлым сном без сновидений.
Глава 8
Просыпаюсь с жуткой головной болью. За незашторенными окнами сумрачно-серо — не могу понять вечер сейчас или раннее утро. Нашариваю лежащий рядом телефон: чёрный экран, никакой реакции на нажатие кнопки — разряжен в хлам.
Поднимаюсь и со стоном топаю на кухню. Голова просто раскалывается, каждый шаг отдаётся острой, пульсирующей болью.
Достаю аптечку и закидываюсь сразу двумя таблетками Ибупрофена. Открываю кран, прикладываюсь к струе, ловя губами холодную, слегка отдающую хлором, воду. Во рту — Сахара. Водопроводная вода кажется вкуснее и желаннее любого изысканного напитка. Пью не отрываясь, долго, жадно. Потом умываюсь и перевожу взгляд на настенные часы. Всё-таки утро, вернее предутрие.
Звонить, куда бы то ни было, рано — все нормальные люди ещё спят. Подключаю телефон к зарядному устройству и тащусь в комнату. Решаю, что самым разумным сейчас будет опять погрузиться в сон — грядущий день обещает быть тяжёлым и силы мне ой как понадобятся.
Но сначала не мешало бы вымыться, а то от меня скоро, как от того козлика, нести будет.
Достаю из шкафа свежий комплект белья и начинаю заправлять постель.
Подтыкая простынь, между матрасом и изголовьем кровати, нащупываю пальцами что-то жесткое. Выуживаю находку — в руке оказывается бластер с противозачатками. Не моими…
— Ах, какие ответственные! Предохраняются… Твари. — отшвыриваю таблетки на подоконник — позже решу, что с этим делать.
Плетусь в ванную, моюсь и ещё долго стою под струями горячей воды. Меня вчера в такое окунули, что хочется находиться тут вечно. Жаль душу так же легко, как тело, не отмыть…
Комната наполняется густой белой взвесью пара. Ощущаю себя маленьким, заблудившимся в тумане ёжиком. Ну ничего, я постараюсь найти в себе силы выбраться из обступившей меня мглы.
Распахиваю двери, выпуская влажный, горячий воздух и с остервенением тру себя полотенцем.
— Почему?! Ну чего ему не доставало?! Захотелось разнообразия? Или я ему стала настолько отвратительна, что он просто был вынужден кинуться в объятья другой, красивой и ухоженной женщины? Разлюбил? Или после родов со мной произошли какие-то физиологические изменения и я просто перестала его удовлетворять? Ведь именно после рождения Кира, наша интимная жизнь свелась к минимуму. Страсть, разнообразие, предварительные ласки — всё практически исчезло.