Измена. Верну тебя, жена
Шрифт:
— Я думала, что теперь мы будем жить вместе, Захар…
— Я тебя не звал. Ты сама себе придумала.
— Но это же логично, раз ты больше не с женой.
— Уходи, Ир. И в боксе тоже больше не появляйся.
— Еще меня и увольняешь?!
— Я же русским языком сказал: мы расстаемся.
Когда Ирина обувается в прихожей, я достаю из бумажника некоторую сумму денег — благодарность за непрошенную уборку и компенсацию за увольнение. Ирина деньги забирает беззастенчиво.
Закрыв за любовницей дверь, я ощущаю реальное облегчение,
Выливаю противный суп в унитаз, закидываю кастрюлю и тарелку в посудомоечную машину.
Поздним вечером сижу один в пустой гостиной. Ни сна, ни аппетита, ни желания что-либо делать нет. Даже свет не соизволил включить. Меня полностью устраивает залипать невидящим взглядом в выключенный телевизор, потому что мыслями я сейчас в коттедже рядом с женой и дочкой.
Тишину в квартире нарушает телефонный звонок. Смотрю, как на экране высвечивается «Принцесса», и мне становится теплее.
— Да, дочка, — отвечаю на звонок.
— Я тебе не дочка, папа, а агент в под прикрытии… — шепчет Аленка.
— Понял, — смеюсь, и возникает чувство, будто я сейчас у нас дома. И очень печально, что это только иллюзия. — Как ты?
— Я под кроватью.
— Зачем ты туда залезла?
— Прячусь от врагов.
— Каких врагов?
— Ну-у… пусть этот будут злые эльфы.
— Хорошо. Только не прячься долго, а порви их как Тузик грелку, — поддерживаю игру Аленки и решаю заодно выяснить: — А чем занимается мама?
— Ноги кремом намазала и сидит в комнате. Она какая-то грустная. Не знаю почему. А ты когда приедешь?
Эх, Лилька. Разбил я твое хрустальное сердце…
— Я еще на работе, Ален, — мой выдох получается тяжелым. — А пока я здесь, даю тебе задание как агенту: звони мне и рассказывай, что делает мама. Только не попадись ей с телефоном. Ладно?
— Хорошо, пап. Задание принято.
Глава 8
Лиля
— Годы идут, а список ваших поклонников только пополняется, Эльвира Леопольдовна, — улыбаюсь я, видя вошедшего в холл Модного дома курьера, держащего большую охапку белых лилий.
— Каждая моя маленькая победа как плевок в морду бывшему мужу, — отвечает восхитительная начальница. — Пятнадцать лет уже этим мотивируюсь. Представляешь, какая я злопамятная стерва?
Кириянова — женщина с большой буквы, акула бизнеса и талантливый кутюрье.
Сегодня на ней стильный брючный костюм глубокого сапфирового цвета с острыми наплечниками. Ее стрижка пикси уложена в творческом беспорядке, а на отшлифованном косметологами лице яркий макияж.
Парень в красной кепке и в футболке с фирменным логотипом цветочного бутика останавливается посреди холла и мечется взглядом между нашими лицами, лицами девчонок-коллег и дорогих клиенток.
— Извините, а кто здесь Весна? — растерявшись в «малине», спрашивает курьер.
Услышав его вопрос, перестаю улыбаться, застыв за стойкой секретаря. «Весна моя» — так называл меня дома Захар.
— Это я… — тише, чем когда смеялась с Кирияновой, отвечаю ему.
— Вам цветы от поклонника, — кивает курьер и протягивает через стойку охапку лилий. — Подождите, это не все.
Парень торопливо возвращается на улицу, а я, вцепившись в ароматную композицию, так и стою на месте, приковывая взгляды окружающих.
Вскоре курьер снова заходит с такой же охапкой лилий, а потом еще… и еще…
Кто-то из девчонок убегает за вазами, но позже я понимаю, что их не хватит. Букетов столько много, что они не помещаются на стойке — приходится просить курьера складывать их на пол.
— Полсотни! — всплескивает руками Эльвира Леопольдовна. — От кого этот опт? Может, ты объяснишь, Лили, где водятся такие поклонники? А то я начинаю завидовать.
— Цветы от мужа, — еле слышно шепчу я, опустив голову.
— Если муж раскошелился на столько цветов, то поводов для радости нет, — хмыкает начальница и, обогнув стойку, останавливается рядом со мной. — Что он натворил? — наклоняется к моему опущенному лицу и выясняет осторожно.
— Пятьдесят букетов за измену… — говорю, сдавливая подступившие к глазам слезы. — Я узнала о ней позавчера. И это была не разовая ошибка.
Шуршание упаковочной бумаги, которую коллеги разворачивают, чтобы расставить цветы в вазы и ведра, скрывает наш с начальницей разговор от посторонних ушей.
— Захар?! — ахает приглушенно Эльвира. — Да на него все наши девчонки молятся, какой он у тебя заботливый муж. И мне в свое время здорово помогал отбиваться от конкурентов…
— Захар, — вздохом вторю его имя. — Он объяснил свой поступок любовью к жесткому сексу… уж простите за такое откровение.
— Так укуси его за яйца, раз он любит пожестче, — заявляет начальница на полном серьезе.
Я краснею и слабо улыбаюсь на совет Кирияновой.
Невольно вспоминаю дни, когда еще не знала о предательстве. Были у Захара вспышки неконтролируемой похоти, а я всякий раз пугалась, когда муж пытался нагнуть меня в ванной, шепча на ухо, что я его «маленькая шлюшка». Или когда во время обычного секса он ускорял ритм так сильно, что его пах шлепками ударялся о мои ягодицы, и мне казалось, что это так громко, а ведь в доме мы живем не одни. Я тормозила мужа и отвечала отказом на просьбы кончить мне в рот, потому считала неприемлемым. Какая в этом необходимость?
В такие моменты мне почему-то казалось, что муж злится на меня за что-то, но не хочет рассказывать и таким образом отыгрывается. А это оказалось его пристрастием. Я об этом и не догадывалась…
И не знала бы по сей день, если бы Захар не показал мне действиями, как он любит на самом деле.
Красивый холл с золочеными рамами на окнах, стенами из красного дерева и роскошными кожаными диванами будто растворяется, и я снова оказываюсь в серой бетонной коробке, на которую похож кабинет Суворова.