Измена. Я только твоя. Лирическое начало
Шрифт:
– Когда? – не понимала я.
Мамин профиль качнулся. Волосы выпали из причёски. Она заправила за ухо прядь.
– Ну, помнишь, мы жили отдельно?
– Когда ты от Егора ушла? – напомнила я.
Она сдержалась:
– Ну… да.
Тогда мама работала на швейной фабрике. Диплом пригодился впервые. И вроде всё было отлично! Я училась в девятом, впервые влюбилась. Она не встречалась ни с кем. Но мы жили нормально. Помню, раз в месяц ходили в кино. Покупали попкорн, а потом обсуждали
– Зачем? – я действительно не понимала.
Мама вскинулась.
– А думаешь, просто одной? Я пыталась…, - она замолчала, не договорив.
– И что теперь? – на тот момент информация ещё не улеглась у меня в голове.
Она хмыкнула:
– Буду скрываться.
– Что? – я оторопело смотрела на маму. На то, как она рвёт письмо. Собирается выбросить в мусорку. Но потом, передумав, суёт обратно, к себе в сумку.
– Проверяй почту, поняла? – указала она, - И вот такое выбрасывай.
– Мам, - растеряно бросила я.
Она решительно встала:
– И бабуле не слова!
– Почему? – сыпала я вопросами.
Мама вытерла щёки салфеткой. Та окрасилась в чёрный. Тушь потекла и размазалась.
– Во-первых, у бабушки слабое сердце. Кони двинет, квартира мне отойдёт. А банк её и оттяпает!
Втянув носом воздух, мама добавила:
– А нас выгонит на улицу. Пойдём побираться с тобой, - губы её задрожали.
«Блиииин!», - подумала я. Мне хотелось её успокоить, и одновременно хотелось убить.
– Блин, мам, - вырвалось у меня.
Мама всхлипнула:
– Прости меня, Анька. Я же хотела как лучше.
«А что, если маму посадят в тюрьму?», - подумала я в тот момент. И даже представила. Маму в наручниках. И то, как её уводят подальше. А я остаюсь жить с бабулей! Та скоро помрёт от сердечного приступа, а квартира останется мне. Нам с тобой.
Жестоко? Возможно. Но ведь на деле окажется, что у бабушки сердце – мотор. У которого нет срока годности. А мамин долг перейдёт на меня, когда сокамерницы с ней поквитаются. Ведь она непременно нарвётся…
– Давай скажем, что ты заболела, - предложила наивно. В школе такое срабатывало. Но не во взрослой жизни! От которой я была чересчур далека.
– Ага, - мама хмыкнула, - У врача разживусь справочкой, и мне всё простят.
Она подошла ко мне. Погладила по голове.
– Какая же ты у меня красивая, - проговорила внезапно.
Я даже смутилась, и опустила глаза. Мама взяла с подоконника пачку.
– Дай одну, - попросила, вставая.
Она усмехнулась:
– Ещё чего!
– У меня стресс, - произнесла я, скрестив на груди руки.
Мама открыла окно:
– Это мои проблемы, тебя не касаются.
– И как же ты будешь решать их?
–
Из окна было видно парковку. Твой мотик стоял, прислонённый к столбу.
– Решу, - сказала она, спустя паузу.
А на следующий день напивалась с Анжелкой…
Я тебе ничего не сказала об этой истории. У тебя и своих проблем было достаточно! «Подстава с Тойотой», хозяин которой отказался платить за ремонт. А тут ещё дядя Серёжа слёг с грыжей. Ты был хмур и расстроен.
– Всё наладится, - говорила я, обнимая тебя. Говорила тебе и себе.
– С морем облом, - сокрушался ты.
– Глупости! – я улыбалась в ответ, удивляясь, что это так сильно волнует тебя. Хотя и сама успела нафантазировать нашу поездку.
– Так хотел посмотреть на тебя в купальнике, - ты вздыхал, и закидывал руки за голову.
– Насмотришься, - гладила я твой живот. Пробираясь всё ниже и ниже.
Мы забывались друг в друге. Теряли связь с этим миром в моменты любви. И каждый раз, расставаясь с тобой, я начинала скучать практически сразу.
Следующее письмо пришло спустя время. Уже от судебных приставов. Я «отловила» его и положила себе под подушку. Мне было страшно прочесть. Слово «суд» отчего-то пугало до дрожи. Я позвонила дядь Коле. Мама убила бы, если б узнала! Я звонила с работы. В обеденный перерыв.
Звонок по мобильному был дорогой, и я тараторила в трубку:
– Ну, мы же тебе не чужие? Ты говорил, мы – семья.
– Аня! Я очень хорошо к тебе отношусь, - дребезжал на том конце провода отчим, - И к твоей матери… тоже.
Их разрыв был болезненным. И я полагала, ещё не зажил. По крайней мере, она часто плакала по ночам. И я думаю, виной тому был далеко не кредит.
– Но я же тебе не Рокфеллер!
– Ну, хоть часть? – проговорила я тоном, почти умоляющим. Знала ведь, наверняка, у него есть заначка.
– Я могу посоветовать тебе знакомого юриста, - ответил со вздохом.
И знаешь, мне стало обидно за маму. До слёз! Тот, кто любит, не бросит в беде. А он её бросил.
– А ты, и правда, козёл! – брякнула я и повесила трубку.
Понимая, что сделала хуже, хотела разбить телефон – прощальный подарок от отчима. Но он был мне дорог, как память!
Косметичка была в рюкзаке, а обед уже кончился. Всхлипнув ещё пару раз, я взяла себя в руки. VIP зал пустовал в этот день. Но двое уселись за столиком.
– Твои, - прошептала Маринка. Так как я в прошлый раз отдала ей «своих».
Те самые двое, которых я видела множество раз, говорили о чём-то. Я подошла, стараясь на них не смотреть. Глаза были красными.
– И чего мы ходим сюда? Здесь жрать нечего! – возмутился «любитель» холодных супов.