Измена
Шрифт:
Оставив нас наедине, я чувствую вновь опасную волну неконтролируемой ярости. Просто чревато сейчас находиться рядом с этим человеком, не имеющим ни грамма уважения и норм морали по отношению к другим. Сейчас я тебе устрою, мой псевдомуж, представление без антракта!
— Пошутил, эгоист ты чертов? — произношу не своим голосом, поднимая глаза в его сторону. — Наигрался, ублюдок? — бросив телефон на стол, ударяю кулаками по его груди, еще больше подвергая риску упасть еле живое туловище. А затем влепляю смачную пощечину по нахальному лицу, эхом отразившуюся сладостным звуком в полупустом пространстве.
Раз. Два. На третий раз он
— А ну-ка, отпусти меня, «муженек»! Я ухожу! Игры кончены, — что есть мочи кричу на него, срывая связки. — Точнее, не так, цирк удаляется, а клоун может остаться здесь и продолжать свое шоу дальше! Иди лесом! Давай! Тебя проститутки уже заждались за разговорами! — вырываюсь из его стальных оков, отталкивая от себя. Не удержавшись, он падает на кровать задницей, мягко приземлившись. Слава богу, кровать оказалась нетронутой, может быть, ничего и не было. Хотя… Он здесь был не одни сутки…
— Джо-о-зефин, — мычит, уткнувшись мне лицом в живот, притягивая к себе вплотную наглыми ручищами. — Я так ждал тебя. Я знал, ты не сможешь не приехать, узнав, что я запер здесь человека.
Господи… Каждое его слово дается таким адским трудом, что мне приходится подолгу ждать, пока он сформулирует свою мысль до конца, буквально по слогам проговаривая заплетающимся языком.
— Просто… Зачем? Ты понимаешь, что я живой человек? — снова оттолкнув его, отхожу на безопасное расстояние поближе к выходу. — Да, Хьюго! Представь себе! У меня тоже есть чувства! А еще у меня есть семья. Прекрати это все! — отвечаю на его немой вопрос, застывший в затуманенных стеклянных глазах, которые вижу впервые в жизни. Его вижу в таком состоянии впервые. Это были вовсе не его глаза… Не те, что въелись в мою душу…
— Я не могу смириться с тем, чтобы не видеть тебя. Чтобы не иметь возможностей прикасаться к твоему телу… — опустив голову, горько начинает смеяться. — Ты мне нужна… — тихо шепчет такие ядовитые для меня слова.
— Как же ты мне надоел! Эгоист! Оставь меня в покое! Иди и развлекайся. Можешь делать все, что тебе заблагорассудится, — вновь неосознанно, словно на автомате, приближаюсь к нему, вглядываясь в затуманенные глаза. — Ты. Мне. Противен, — вкладываю в эти три слова все свое негодование, отвечая его же фирменным способом, прекрасно осознавая, что это добьет Хьюго окончательно. — Так что, сделай милость, исчез…
Не успеваю договорить, так как он бросает одним ловким движением меня на кровать, лишив всякой возможности пошевелиться.
Охватившая паника побудила здесь и сейчас вцепиться в лицо этому мерзавцу, но воспользовавшись моментом, он начинает незамедлительно выкручивать мои руки. Брыкаюсь и уворачиваюсь, а он лишь силой прижимает мое тело к себе, держа руки одной ладонью, что наверняка оставит следы на коже, а другой тянет больно за волосы, наматывая их на кулак.
Затем невыносимо больно ухватывает пальцами подбородок, заглядывая в глаза с дикой яростью и желанием одновременно. Его расширенные зрачки говорят лишь о том, что он уже не в силах остановиться. Упивается моей беззащитностью. Вижу. Чувствую.
— Ты не представляешь с кем связалась… Если я хочу быть с тобой, я буду! Твое упрямство действует на меня прямо противоположно, притягивая сильнее. Я хочу тебя так сильно! Вернись ко мне, малыш… — последнее, что он произносит, глядя на меня своей пьяной физиономией.
— Ты что? Совсем спятил? Отпусти-и-и! Ты мне противен, животное! — вырываюсь изо всех сил. — Урод! — кричу я, пока мое лицо не застилают непрошеные слезы от обиды.
Не дав мне и дальше произнести хоть одно слово, Хьюго жадно впивается в мои губы, остервенело их пожирая, буквально разъедая в кровь, попутно избавляя от одежды и меня, и себя. Ни нежности. Ни ласки. Ничего! Одна лишь неукротимая страсть. Необузданная похоть.
Еще сильнее припечатывает мое тело к кровати, раздвигая ноги коленом и рывком, буквально одним движением рвет белье, опаляя кожу резким ощущением. Его руки ласкают меня, тогда как губами он исследует каждый сантиметр моего обнаженного тела, спускаясь все ниже и ниже. Черт. Вот снова это ощущение… Я хочу его. Я так сильно хочу этого человека, что стыд и неприязнь к себе вновь улетучивается в небытие, размывая все рамки дозволенного, все границы норм и морали, опаляя и обнажая чистые инстинкты.
— Хьюго… Прошу тебя… — уже сама не понимая, чего я прошу, то ли того, чтобы он отпустил меня, то ли, наоборот, продолжал свои грязные действия.
Отвращение испарилось, улетев вновь куда-то далеко, побуждая меня полностью отдаться нашей страсти. Оба потеряли счет времени. И лишь глухие стоны, с каждым разом становящиеся все громче и громче, периодически дарили мне осознание некой реальности происходящего, а затем снова уничтожали мой разум в пепел.
Толчки, раскачивающие мое податливое тело, уже давно принадлежавшее Хьюго. Стоны, учащенное дыхание, которое уже невозможно было восстановить из-за переизбытка нахлынувшего необузданного возбуждения, хрипы и крики… Здесь и сейчас. Вдруг стало абсолютно плевать на все остальное, на всех остальных. Только я и он. Он и я.
Неожиданно, Хьюго подхватывает мое тело и усаживает на стол, расположившись между раздвинутых ног. Еще раз полностью грубо и нежно всем своим жаждущим телом овладевает моим. Глубоко и сильно. Ощущения становятся непередаваемо блаженными, движения тел яростнее, быстрее, сильнее, дыхание сбивчивее…
И вдруг… Звонок телефона возвращает меня в реальность на мгновение. Если бы телефон не лежал на этом столике, вероятно, я бы и не стала даже обращать на него внимания.
— Хьюго-о… — заплетающимся языком на одном придыхании произношу его имя. — Остановись…
— Не могу… Джозефин, детка… — пронзая меня острым взглядом, наши губы вновь находят друг друга и сливаются воедино в таком сладостном поцелуе, сквозь который я ощущаю вкус его нежных и пухлых губ. Вкус, напоминающий примесь миндально-абрикосового ликера, похожий на амаретто и табачный дым.
Пока тела продолжительное время остервенело и ритмично двигались, забирая последние силы, Хьюго успевал шептать мне на ухо разные пошлости, даря истинное наслаждение.
Дыхание перехватило так сильно, что приходилось периодически отрываться от манящих, столь желанных губ, чтобы сделать очередной вдох под звуки разрывающегося телефона, который звонил и звонил беспрестанно. Обвив мощными руками мою талию, Хьюго силой приподнимал меня, раскачивая в такт своему накаченному рельефному телу, покрытому татуировками. Накрывая руками налитые груди, он ласкал их, доводя нас обоих до исступления, которое словно взрывом накрыло обоих с головой.