Измене доверяют, как лисе
Шрифт:
Внезапно женщина бросила газету и схватила девушку за запястье.
– Ах ты, ворюга! – воскликнула она.
Отпрянув, девушка пыталась вырваться.
Эллис хмыкнул. Сердце его неровно забилось. В этот момент он понял, что их с девушкой судьбы сплелись воедино. Понял, что поможет ей, а взамен она всегда будет рядом. Такой расклад его вполне устраивал. Он встал, подошел к скамейке, похлопал женщину по руке и сказал:
– Пусти ее.
Женщина уставилась на худое, изуродованное шрамом лицо. Заглянула в холодные глаза и тут же отпустила девушку. А потом вскинула руку к лицу и заголосила.
Схватив девушку за руку, Эллис рывком поднял ее со скамейки.
– Бежим, – буркнул он.
И они побежали к набережной Виктории.
Глава третья
Она сидела на краешке его кровати и плакала, так и не сняв своей позорной шляпки. Лицо у нее было опухшее и бледное, растертые докрасна глаза остекленели от слез.
Стоя у окна, Эллис разглядывал улицу сквозь грязные муслиновые занавески. Сердце его неровно билось, а во рту было сухо, и это его раздражало. Он то и дело посматривал на девушку, но почти сразу же переводил взгляд на улицу. Все ждал, что перед серым домиком остановится полицейская машина, из которой неуклюже выберутся полисмены – по его душу.
– Заткнись, – бросил он девушке. – Хватит сопли на кулак наматывать. – Но Эллис не смотрел на нее, и девушка не могла знать, что он с ней говорит. Звуки не проникали в ее безмолвный склеп. Позже Эллис понял: прежде чем говорить, нужно коснуться девушки – привлечь внимание, чтобы она могла прочесть слова по губам.
Девушка все плакала и плакала, безвольно сложив руки на раздвинутых коленях, поставив стоптанные туфельки носками внутрь. Со своего места Эллис видел под юбкой треугольник обнаженных бедер, но ему было все равно. Одутловатое белое лицо и ужасная шляпка не вызывали у него ничего, кроме отвращения, и он жалел о том безумном порыве, в результате которого оказался в одной комнате с этой уродиной.
– Ну заткнись, а? – сердито прикрикнул он. – Тебя могут услышать. – И с гневом добавил: – Зачем я, дурак, тебя сюда притащил?
Его слова отскочили от мертвых барабанных перепонок. Девушка не пошевелилась, не подняла взгляда. Эллис вспомнил, что она его не слышит, и раздраженно махнул рукой. Как будто мало того, что она расселась у него на кровати, окруженная аурой безнадежной нищеты. Так вдобавок ко всему не слышит ни единого звука. Эллис почувствовал к ней еще большее отвращение. Бесполезная тварь.
Он снова отвернулся к окну. Ожидая, что с минуты на минуту что-нибудь случится, он обдумывал события последнего часа и ужасался тому риску, на который пошел. Зачем он это сделал? Откуда взялся тот безумный порыв? Да, ему было одиноко. Хотелось с кем-нибудь поговорить, вот он и выручил девчонку. А в итоге оказался в одной комнате с трусливой хнычущей гадиной. Сука! Если бы она спокойно забрала деньги и сбежала с ним, он даже простил бы ей заурядную внешность. Но эти рыдания его доконали. Приятное общество, нечего сказать!
И еще их чуть не поймали. Тот фараон оказался расторопный. Налетел на них коршуном, когда они бежали по набережной Виктории, словно перепуганные дети. Эллис схватил полисмена за рукав, рухнул на колено, и здоровяк тут же плюхнулся на тротуар, а Эллис с девчонкой получили пятьдесят ярдов форы. Движение встало, на них кричали люди. Казалось, им конец, но тут Эллис впихнул девушку в трамвай – тот как раз въезжал в тоннель, ведущий на Кингзуэй. В тот момент кондуктор был наверху, а на первом этаже не было ни души. Полисмен что-то кричал, но кондуктор его не услышал – в тоннеле трамвай издавал страшный грохот.
Спрыгнув на Саутгемптон-роу, они быстрым шагом прошли через Рассел-сквер и оказались в переулке, где жил Эллис.
Они не сказали друг другу ни слова. Но и не разбежались: были слишком заняты мыслями о погоне. Девушка шагала машинально, словно автомат. Эллис думал, что она того и гляди лишится чувств. Люди с любопытством поглядывали на них, но Эллис не останавливался. Ему до жути хотелось оказаться у себя в комнате, подальше от чужих глаз. Когда они пришли, хозяйка – миссис Уилер – была на цокольном этаже. Никто не видел, как девушка поднялась к Эллису.
Оказавшись в комнате, она тут же рухнула на кровать и разревелась. И ревела так, словно никогда не угомонится.
По улице фланировал полисмен. Он остановился, чтобы перекинуться словечком с почтальоном – тот забирал письма из почтового ящика возле серого домишки. Глядя на полисмена, Эллис почувствовал напряжение в груди. Уитком, женщина с сумочкой… Не пойдут ли они в полицию? Эллис решил, что обязательно пойдут. Вскоре у каждого лондонского фараона будет его описание. А может, уже есть. Эллис сжал кулаки. Если его поймают, быстро выяснят, кто он такой на самом деле. И вместо того, чтобы провести месяц за решеткой, он отправится на виселицу.
Вдруг девушка заговорила.
– Я хочу есть, – невыразительно сказала она. – У вас не найдется чего-нибудь съестного?
Эллис неохотно отошел от окна и навис над ней.
– Съестного? – переспросил он. – Сейчас не время думать о еде.
Схватившись за голову, девушка легла на бок.
– Я так хочу есть, – причитала она. – Вы не представляете, как я хочу есть…
– Соберись, – яростно прошипел Эллис. – Тебе нельзя здесь оставаться. Нужно уйти. – Видя, что девушка едва ли понимает его, погруженная в свои страдания, он схватил ее за плечи и рывком усадил на кровати. Стиснул пальцами ее руку. Убедился, что она смотрит на него, и повторил: – Ну же. Соберись.
Вывернувшись, она прижала руки к животу, после чего принялась раскачиваться и истерично всхлипывать, приговаривая:
– Как же я хочу есть. Я несколько дней ничего не ела.
– Меня это не волнует, – сказал Эллис, с трудом не срываясь на крик. – Тебе нужно уйти отсюда.
Истеричные всхлипывания не прекращались.
– Если бы не голод, я не взяла бы тех денег, – стонала девушка. – Пожалуйста, дайте мне какой-нибудь еды… Что угодно. Я больше так не могу.
Эллис схватил ее, поставил на ноги.