Изменить нельзя простить

Томченко Анна

— Оттуда, откуда и твои внебрачные связи, — чуть ли не выплюнул мне в лицо Андрей и засунул руки в карманы. Я приподняла бровь, намекая, что не понимаю, о чем сейчас идёт речь, и спустя мгновение муж взорвался: — Почему я приезжаю домой, и меня встречает бардак?

— Потому что ты его навёл, а Соня не справляется, — констатировала я. Но, видимо, это было началом очень длинной речи, потому что Андрей даже не удосужился дослушать, а продолжил:

— Все документы разбросаны, а милая жена не отвечает на телефон. А когда все же отвечает…

Андрей резко шагнул

ко мне, схватил за талию и припечатал спиной в мою машину. Воздух вылетел из лёгких, и только внезапность сыграла Андрею на руку, потому что, ожидай я этого выпада, точно бы ударила на опережение. В пах.

— Я слышу мужской голос, — завершил Андрей и ещё сильнее прижал меня к машине.

Самое страшное, чего я не понимала до измены супруга, так это то, что все уходит, когда начинает раздражать запах партнёра. От Андрея пахло приятно в общем понимании, но для меня его аромат звучал как алкоголь и сигареты, сладковатая нота шоколада и неуместная полынь с кислинкой и горечью одновременно.

Я попыталась оттолкнуть Андрея, чтобы вздохнуть полной грудью свежий воздух, потому что запах мужа сейчас бесил до головокружения.

Не получалось.

— Кто этот ублюдок? — рявкнул мне в лицо Андрей, и я решила, что терять мне в принципе уже нечего.

— А что же сам не спросил? — медленно произнесла я, глядя супругу в глаза. Андрей замер, а я стала догадываться, что мой телефон не просто так перестал существовать. Насколько помню, у Бестужева крайне тяжёлый характер и вспыльчивость на уровне петарды. — Молчишь? А что же тебе не молчалось до того, как ты решил узнать у меня про мою жизнь?

Я говорила холодным тоном. Намеренно убрала все эмоции, которые хоть на кончике обоюдоострого клинка да остались. Но больше они были от памяти.

— Андрей, — продолжила я, упираясь рукой в грудь супруга. — После того, что ты сделал. После твоей измены. Твоего предательства, ты вообще не имеешь морального права знать, кто отвечает на мои телефонные звонки. Ты сам у себя его отнял, когда затащил в постель мою сестру, понимаешь?

Что-то такое осознанное промелькнуло в глазах Андрея, отчего мне стало его невероятно жаль. Жаль, что в один момент он поддался порыву или наоборот долго вынашивал в себе идею измены и все сломал. Можно было просто уйти. Оставить все. Не нагружать. Не разрушать.

Но это слишком сложно для человека, который уверен в себе.

А эту уверенность ему дарила я.

Прискорбно, что отрывая от себя.

— А знаешь, мне кажется, я догадываюсь, почему ты мне изменил, — теперь Андрей не держал меня, но я сама льнула к его телу, чтобы показать яркий контраст, как было и как больше никогда не будет. Хваталась пальцами за плечи, притягивая к себе сильнее, терлась щекой о едва пробивающуюся щетину и выдавала, словно всаживая в податливое тело острый нож: — Тебе просто захотелось себя мужиком почувствовать. А не соперничать со мной.

Андрей сам оттолкнулся от меня и со взглядом дикого животного захотел вцепиться в меня, но я предостерегла:

— Только попробуй ударить, и завтра не только вся семья будет в курсе нашей

маленькой проблемы, но все твои сотрудники. А ещё и полиция.

Андрей наконец-то отмер и попытался удержать меня хоть словом.

— Всегда знал, что ты ещё та стерва.

— Сдохни с этим знанием, любимый, — шепнула я, проходя мимо и задевая мужа плечом. Андрей ничего не смог мне сказать. А я не стала настаивать на продолжении.

Быстрой походкой я добежала до подъезда и шагнула в прохладу дома. Поднялась на лифте и открыла незапертую дверь.

Ляля что-то щебетала на кухне. Джем, заслышав, как я разуваюсь, понёсся навстречу, радостно гавкая. Я присела на корточки и подхватила дружелюбного пса. Ляля устроила вечер итальянской кухни и резала салями для пиццы. Я присела на ближайший стул и украла колёсико колбасы.

Поняв, что моя помощь не требуется, я, под благовидным предлогом освежиться после больницы, скрылась за дверью ванной. Включила воду. Приезд Андрея немного подпортил настроение. А ещё факт, что я так и не поняла, откуда такие большие суммы в претензиях мужа звучали, бесил.

Скорее всего, у меня действительно что-то не то с сосудами, потому что тремор рук так и не проходил, но голова хотя бы перестала болеть. И как бы ни ужасно все это звучало, но я даже рада, что вчера наведалась к Бестужеву. А без него так бы дальше и гадала на кофейной гуще, с чего мне так плохо и лихорадило все последнее время.

После ванны я первым делом залезла в ноут и проверила сайт с вакансиями.

Все ещё тишина.

Зато в соцсетях было несколько заявок на таргет. Я сначала не поверила своим глазам. Как вообще ко мне, человеку без имени, могли обратиться. Но спустя пару сообщений в переписке я поняла, что ценник для новичка у меня сносный, и утонула в подробностях кампании.

Ближе к полуночи, когда Ляля уже принесла мне кусок пиццы за рабочий стол и после унесла пустую тарелку, я сообразила распечатать мобильный. Новая микрокарта потерялась в сумке, и я уже было расстроилась, но внутренний карман оказался просто очень глубоким. Активировав свою старую учетную запись, начала загрузку всех приложений, но вместе с этим и посыпались сообщения в мессенджеры.

Самой большой ошибкой было принять входящий вызов от Сони.

— Просто скажи, за что ты так меня ненавидишь? — кричала сестра, словно не понимая, что как бы не я переспала с ее мужем. Но истерика оказалась верхушкой айсберга, потому что, когда Соня продолжила, я чуть не упала в обморок. — Андрей из-за тебя разбился на машине!

Глава 22

Кир. Старое, забытое, новое.

— Вытащи свистульку из пасти, как пидор! — буркнул я, глядя на Алекса, который снова сидел и муслякал во рту леденец на палочке. Вот что бесило в лучшем друге больше, чем его благородная профессия архитектора, так это дурацкие сахарные петушки. Алекс пожал плечами и положил леденец на край чайного блюдца.

Хотя нет. Сегодня меня бесило абсолютно все.

И рыжая в первую очередь со своим «я верну деньги».