Изменить все (Свое отражение)
Шрифт:
– Ты – не я! И ты не повторишь мой путь!
На секунду Ливия замерла. Этой секунды хватило, чтобы сбить ее с ног, а после, огнем, отразить атаку ее солдат:
– Не приближайтесь!
Раненый мужчина отполз к стене и с ужасом в голосе прошептал:
– Каллисто тоже здесь… но как…
– Похоже, она хочет уничтожить Ливию, - заметила старуха, лежавшая рядом: тяжелая рана не давала женщине даже пошевелиться. – Вернулась, чтобы искупить вину. Моли богов, чтобы это было так!
Ливии удалось подняться, и
– Ты теперь тоже защищаешь обиженных, - съязвила Ливия.
– Прежде всего - тебя, - удар!
«Не ранить бы ее… и не позволить ранить себя!» - напомнила себе Каллисто: ее оружие было отравлено, а оружие Ливии смертельно для богов.
Солдаты, поняв, что против них выступает богиня, в панике ловили своих лошадей и бежали из деревни. Ливия, поняв, что останется одна, тоже хотела бежать, но Каллисто преградила ей путь:
– Не уйдешь!
Какой-то крестьянин бросил в Ливию камень, сбив девушку с ног. Каллисто поднесла меч к горлу Ливии:
– Не двигайся.
– Убьешь меня?
– Лучше отдам тебя маме… пусть устроит тебе трепку, - Каллисто усмехнулась.
Неожиданно брошенный шакрам сбил меч Каллисто, и Ева, воспользовавшись ситуацией, прыгнула на лошадь и, ударив мечем пытавшегося остановить ее Джоксера, сбежала.
– Зена, что ты наделала! – Каллисто почти кричала… больше от отчаяния, чем от злости.
– Ты сказала, что не причинишь ей вреда!
– Я ее даже не ранила!
Зена остановилась. «Неужели… как глупо!» - старик кивнул Зене: девушка говорит правду.
– Прости…
– Не у меня надо прощения просить.
– За то, что не поверила.
Зена оглядела деревню: десятки крестов… сотня трупов… множество раненых. И пожар…
– Что теперь?
– Раненых ко мне и Дее, убитых детей и молодых женщин тоже. Остальных… надо похоронить. Сил не так много…
Подойдя к Джоксеру, потерявшему сознание, Каллисто положила руки ему на голову и прошептала что-то на старо греческом. Эффекта не было.
– Спасем не всех, - сказала она Габриель, понявшей все. – Я еще попытаюсь… когда помогу раненым…
Жрица присела возле раненого мужчины и достала какой-то бутылек из голенища сапога:
– Будет немного больно, зато станет легче, - заметила она, капнув содержимым на его рану. Рана затянулась. – Можете вставать. Помогите найти раненых…
– Каллисто…
– Да. Это снова я.
Она подходила ко всем раненым. Тяжело раненых приходилось лечить и при помощи своей силы: хорошо, что хоть ей благословение Афины не нужно получать. На одно благословение найдется другое.
Дея тоже участвовала в лечении. Вирджил и Габриель отыскивали раненых и снимали с крестов убитых. Испуганная Идия стояла посреди деревни и с ужасом смотрела на пылающие
«Это сделала моя дочь» - думала Зена, уже не скрывая слез. И, лишь мельком взглянув на стоявшую к ней спиной Идию, вспомнила другую картину… другую деревню… другого ребенка.
Подойдя к Идии, Зена обняла девочку, прижав к себе так, чтобы она не видела этого ужаса.
– Скоро все закончится. Я обещаю…
– Прошу, уведи ее, - сказала подошедшая Каллисто, коснувшись волос ребенка. – Я скоро приду, Идия. Побудь с Зеной.
Зена лишь кивнула, и, обняв испуганную девочку, вывела ее из деревни.
Оживить удалось не всех. Те, кто не выжил, завершили свой путь. Но Каллисто и Дея чувствовали себя виноватыми перед выжившими: как объяснить им это?
В глазах жителей читалось недоумение, смешанное с ненавистью: нашествие Каллисто было самым ужасным событием в жизни их деревни… после этого, конечно.
Теперь Дея помогала Каллисто оживить Джоксера, но и из этого ничего не вышло. Вирджил, сидевший рядом, с надеждой смотрел на девушек:
– Может все же…
– Нет, - Каллисто встала и отошла в сторону. – Его тоже забрали.
Вирджил склонился над отцом. Возможно, он даже плакал: никто не решился взглянуть на него.
Позже развели погребальный костер. Слишком большой. Каллисто снова была в стороне, в этот раз успокаивая испуганную Идию: такого девочка еще никогда не видела.
Вирджил взял часть праха отца, чтобы отвезти матери. И все же он плакал…
Сторонним наблюдателем была только Дея. Не знавшая Джоксера. Не терявшая семью в огне. Не раз сражавшаяся с Ливией. Чужая боль очень тронула ее, но только чужая… пусть матери, пусть сестры, но все же…
На ночь пришлось остановиться под открытым небом.
Габриель долго беседовала Вирджилом, пытаясь хоть как-то успокоить его. Каллисто не отходила от Идии, а Зена снова думала о Еве. За обустройство лагеря и приготовление чего-то похожего на ужин пришлось взяться Дее, с чем она, впрочем, справилась.
А вот поесть людей пришлось заставлять. После случившегося, кусок в горло не лез. И только предстоявшие сражения были аргументом.
Ночью Зена снова подошла к Каллисто:
– Снова не спишь?
– Мне не обязательно.
– Прости, что не поверила тебе. Тогда Джоксер не погиб бы.
– Ты защищала дочь. Я не могу винить тебя. Я была такой же, как она…
– Моя дочь…
Девушки, казалось, поняли друг друга. Общая боль. Общее прошлое.
– Сегодня, увидев Идию посреди пылающей деревни, я вспомнила тебя. Ты была такой же…
– Нет. Мы похожи только внешне. Она не выживет одна. Ей нужен защитник. Поддержка. Настоящая домашняя девочка, только с мамой не повезло…