Изменница
Шрифт:
— О, неужели, я и не знала. Я с ним так мало общалась. Кажется, он говорил еще о какой-то больнице. Я часто проезжаю мимо Эндерби, где живет его брат. Я познакомилась с доктором Форстером во время одного из моих визитов.
— Да, доктор Форстер вкладывает много сил в этот госпиталь, и это очень приятно. А к детям у него особое отношение.
— А свои дети у него есть?
— Не думаю. Кажется, он был женат, но что-то случилось. То ли жена умерла, то ли еще что-то… и тогда он оказался здесь. По-моему, он проводит
— Это все очень интересно, — сказала я. — Доктор Форстер показался мне необычным человеком, хотя, как я уже сказала, наша встреча была короткой.
Появились Эвелина с Диконом. Ее лицо пылало, и я заметила, что одна из пуговиц на ее платье была расстегнута. Дикон, как всегда, вел себя спокойно и уверенно. Я догадалась, что между ними произошло, и, чувствуя симпатию к Эндрю Мэйферу, мое отвращение к этой парочке еще больше усилилось.
— Как вам понравился сундук? — спросил Эндрю.
— Замечательный, — заявил Дикон. — Просто замечательный. Сделан довольно грубо, и потому это наверняка тринадцатый век. Резные детали показались мне великолепными. Кстати, эта прелестная вещица, которая в нем лежит, почему вы убрали ее в сундук да еще завернули? Вы боитесь, что ее украдут?
— Какая вещица? — спросил Эндрю.
— О, ничего особенного, — сказала Эвелина. — Просто одна из тех вещей, которые обычно держат в сундуках.
— Я и не знал, что там что-то лежит.
— Ну как же, это ведь настоящее сокровище. Эндрю озадаченно посмотрел на Дикона, и тот произнес:
— Я пойду принесу ее. Я хотел расспросить вас о ней.
— Может быть, лучше в другой раз? — воскликнула Эвелина. — Я так устала от этих разговоров о старых вещах.
Но Дикон улыбнулся ей и вышел из комнаты. Эвелина нахмурилась, потом довольно резко сказала:
— О, как мне надоели все эти пустые беседы, как бы мне хотелось участвовать в чем-то более значительном!
— В чем? — ласково спросил Эндрю.
— Ну, устроить бал или банкет.
— Посмотрим…
— Пожалуй, мне пора, — сказала я.
— Очень мило, что вы зашли, — сказал Эндрю.
— Да, было приятно вас снова повидать, — промолвила Эвелина. — Я помню нашу последнюю встречу…
В глазах Эвелины сквозили злорадство и вызов.
— Кажется, это было так давно… Вернулся Дикон. Он держал в руках бронзовую статуэтку, которую и протянул Эндрю.
— Где вы нашли это? — вскрикнул Эндрю.
— В сундуке.
Эндрю осторожно взял статуэтку и, осмотрев ее, пробормотал:
— Клянусь, это она. Я уже видел ее раньше во Флоренции много лет назад. Как она прекрасна! Говорят, это работа ученика Микеланджело.
— Вполне возможно, — ответил Дикон. — Обратите внимание, какое изящество линий.
— И она находилась в моем сундуке? Невероятно! Как она туда попала? Эта вещь принадлежит лорду Эверсли. По крайней мере, принадлежала, когда я видел ее в последний раз… если это она. Мы оба хотели ее приобрести, но он предложил за нее больше, чем я… и она досталась ему. Я не понимаю…
Эвелина села на скамеечку и положила голову на колени мужа.
— Я признаюсь лучше, — сказала она. — Хотя я поклялась маме, что никому не скажу. Это ее вещь. Я храню ее по просьбе мамы.
— Здесь? — спросил Эндрю. — Но это один из тех предметов, которые лорд Эверсли ценит больше всего.
— Я знаю, — сказала Эвелина. — Поэтому он и отдал ее маме. Он хотел подарить ей что-нибудь ценное. Я думаю, он считал, что она сможет дорого продать эту статуэтку после его смерти. Мама считает, что, если статуэтка останется в доме, а лорд Эверсли умрет, маме не позволят взять ее. Я извиняюсь. Я что-то сделала не правильно?
Эндрю нежно погладил жену по голове.
— Конечно, нет. Я думаю, что ты, наверное, права. Джесси пришлось бы доказывать, что его светлость подарил ей эту вещь.
— Как она сможет это доказать? Мама же не может попросить его написать дарственную на нее. Он отдал ей пару вещей, которые она попросила припрятать здесь. Ведь в этом нет ничего плохого, правда?
— Конечно, ничего плохого. Но это очень ценная вещь. Я не думаю, что твоя мать понимает, насколько ценная.
— О, она понимает, что лорд Эверсли никогда не предложил бы ей безделушку. Но не все вещи она отдает мне, некоторые она оставляет в Эверсли.
Эндрю любовался статуэткой.
— Изумительно! — промолвил он. — Мне приятно, что эта вещь находится в моем доме, пусть даже ненадолго.
Эвелина отобрала у него статуэтку.
— Я думаю, эту вещицу лучше завернуть и убрать, — сказала она. — Я обещала маме присмотреть за ней.
Все время, пока длился этот разговор, я чувствовала явное напряжение. Эвелина бросила на Дикона неприязненный взгляд. Ей не понравилось, что он нашел бронзовую статуэтку, а затем показал ее мужу, но лицо Дикона оставалось непроницаемым.
Я сказала, что мне действительно пора, и поблагодарила хозяев за гостеприимство.
Дикон сказал, что пока останется. Он хотел поговорить о сундуке и получше рассмотреть бронзовую статуэтку.
Я вышла из дома и медленно поехала в Эверсли.
Вечером за ужином Дикон вел себя гораздо тише, чем обычно. Когда стемнело, меня снова допустили в комнату дяди. Повторился все тот же ритуал: Джесси и доктор — у изголовья, легкое пожатие руки, и через короткое время просьба покинуть комнату.
Интересно, удастся ли мне когда-нибудь поговорить с дядей?
Я рано пошла к себе, но спать не хотелось. Я долго сидела, глядя в окно и размышляя о событиях дня — о браке Эвелины и Эндрю Мэйфера, об обнаруженной Диконом ценной статуэтке, принадлежавшей моему дяде.