Изначальные
Шрифт:
Гнев Святослава потух также быстро, как и вырос. Аппелагеюшка смотрела на него через очи сына.
– Нгууу, – улыбнулся младенец.
Тут сердце отца растаяло окончательно, кинжал выпал из руки, и Святослав нежно заключил сына в объятия.
– Олег его имя, – сказал Сарион. – Таковы были последние слова Аппелагеи.
Уже не в силах сдержать слезы, счастливый отец утонул в голубых глазах сына.
– Олег Слович, – нежно произнес Святослав, – а у тебя очи матушки. – От теплых слов княжич залился журчащим смехом. – Вижу, ты знал это, мой сын! – нежно залепетал князь,
– Что-нибудь придумаем, – ободряюще прервал его старец. – Как всегда. Что-нибудь придумаем…
Тёмный бор
Гладкая, матово-чёрная плита, лежащая в самом центре капища, поглощала солнечные лучи, изредка пробивающиеся сквозь кроны деревьев Тёмного бора. Четверо упырей, кряхтя, тащили к ней скованного по рукам и ногам великана. Гигантский чародей продолжал быть в сознании. Он был в сознании даже тогда, когда один из адептов пленил гиперборейца и протащил сквозь древнюю грань, пересечь которую смертному было не-под-силу. Даже когда упыри нещадно били его до изнеможения, даже когда адепт, в нарушении приказа, принялся им питаться, разрывая своими чёрными клыками живую плоть, даже тогда маг великан не прекращал попытки вырваться и покарать лиходеев.
Но всё тщетно.
Теперь же гипербореец нужен для ритуала рождения. Когда это произойдет, и великан отдаст всю свою велизарность, ему, Древнейшему бессмертному, станет очень сложно скрывать принятую сторону, ибо бессмертие подвластно лишь тем, кто соблюдает нейтралитет между жизнью и смертью.
Но есть лазейка.
Так он, во всяком случае, надеялся. Ведь Древнейший считал, что если перейти на сторону зла, но не смерти, то бессмертие не покинет его тело, хотя бы часть да останется.
Именно на это и был весь расчёт.
Изначальный уже вынул своё сердце, спрятав под колыбелью магии, а в груди теперь бьётся холодный камень. Древнейший уже распределил своё бессмертие меж адептами, и теперь их тени, скрывают от тлена.
Все готово для верховенства сильнейшего Грот-мага в этом мире.
Пурпурный народ полностью им совращён и превратился в послушных упырей. Те из них кто истлел за многие тысячелетия, будут не нужны, он вырастит много других, благо материла в достатке.
Теперь нужно нечто новое.
Адепты столкнулись с очередной трудностью, тут под светом солнца. Как оказалось, големы, новое оружие подземного мира, не могут жить в лучах Ярила.
Но и это поправимо.
Хоть каменных воинов сложно вырастить, и их будет немного, к ним в помощь Древнейший надеялся заполучить нечто большее, он хотел огонь, парящий в небесах, и много, столько сколько нужно.
Но если не выйдет, то будет печально. Не смертельно, но печально. Это отсрочит планы, на какие-то пару сотен лет, но не более, итог все одно будет именно таким, каким запланировал он.
И вот спустя сотню лет беспрерывного метания между верхним и нижним миром, а также пробудив от сна посеянные ранее семена, в колыбели магии, вокруг плиты собрались все семнадцать адептов.
«Нет. Шестнадцать» – подумал он. «Одного убил первый меч словян, некий Сарион, запустив сквозь портал кинжал, восемнадцать лет тому назад», – хотя для Древнейшего это было словно вчера.
Перед каждым адептом лежало яйцо подземного змея, и содержимое желало вот-вот войти в этот мир, лишь чары не давали тварям вырваться раньше времени. Могучий грот-маг всех времён в последний раз парил над капищем, стоя на нитях своей бессмертной энергетической сущности и указывал упырям, как расположить жертву. Те, выполнив его волю, поклонились и ретировались в чащу, а адепты, встав на одно колено, подняли правые руки вверх ладонью, в знак признания Древнейшего своим повелителем.
«Ну что ж, начнем», – подумал изначальный, начав переход своей энергетической сущности в трёхмерное пространство и сразу почувствовал, как нити, соединяющие его с бессмертием и позволяющие парить, начали рваться. Сотворённое ранее, на заре времён, трёхмерное тело медленно опустилось перед плитой, а с ним и вся сущность Древнейшего. «Взором» он проверил связь с всеобъемлемой бесконечностью и узрел последнюю нить, та все ещё связывала повелителя подземного мира с былой и всесильной сущностью.
«Да возможностей поубавится», – усмехнулся Древнейший, однако тень, как он и рассчитывал, продолжала укрывать.
Он вытащил из полога плаща огромное черное яйцо с ярко-жёлтой линией. По внимательно за ним наблюдавшим адептам прошла волна беспокойства. Вместо кладки змея, Древнейший взял яйцо жар-птицы, обагрённое тёмной кровью.
Ропот усилился и немудрено, ещё никто со времён сотворения мира не колдовал над чудо-птицами, ибо в них таилась настолько мощная первородная магия жизни, что любое вмешательство тёмных сил могло для Гротов закончиться фатально, причём для всех без исключения.
Древнейший поднял руку, успокаивая молодую поросль, прекратив брожение и, начал ритуал. Висящий на поясе нож ожил. Подлетев к жертве, клинок впился в плоть великана, под последним ребром, сделав надрез, высвобождая голубой свет магии и пуская кровь. Яйцо жар-птицы, словно почувствовав приближающийся миг рождения, взмыло вверх из черных рук Грот-мага и, зависнув над жертвой, начало впитывать в себя жизнь гиперборейского чародея.
Кровь и магия, словно пульсирующая плазма, окутали яйцо чудо-птицы, недоставало лишь одного ингредиента для рождения того, что он хотел и Древнейший, ногтем разрезал себе ладонь, отдав яйцу каплю собственной крови.
Яйцо впитало кровь, замерев в воздухе.
Древнейший удовлетворённо отошел на два шага назад, и принялся наблюдать за рождением неведомого исчадия, которое, немного помедлив, продолжило пить жизнь великана сквозь скорлупу.
Но что-то пошло не так.
Древнейший никак не мог залечить свой порез на ладони, более того, его кровь понемногу, начала потоком по воздуху обагрять яйцо, и с каждой секундой поток всё увеличивался и увеличивался. Изначальный попытался разорвать связь с тварью под скорлупой и сразу почувствовал, во-первых, его силу, а во-вторых, без связи тварь сразу же могла погибнуть.