Изнанка свободы
Шрифт:
Сам того не желая, брат подкинул мне пищи для размышлений.
Корабль клятвопреступников… посмертие подлецу, нарушившему грунд.
Может ли это быть правдой?
Корабль… и якорь. Есть ли у меня якорь?
И стоит ли та давняя, забытая история такого риска?
Мой якорь… Клятва Стража, родственники, долги и обязательства… Иса, наконец. Хватит ли этого всего, чтобы вернуться? Или лучше не рисковать?
Проклятье, эта легенда разворошила то, что я считал давно похороненным и забытым. Эксгумация трупа — поганое занятие, если ты не
Первый порыв схватить горн и немедленно отправиться к морю уже схлынул. Впереди новогодний бал, да и Франческа не поймет, если я вот так возьму и исчезну.
Франческа… еще одна причина подумать перед тем, как взывать к древнему проклятию. Что станет с девчонкой, если я не вернусь из плаванья?
Нет, надо сделать все по-умному. Закончить дела. Снять гейс. Освободить девчонку — боги, как же не хочется этого делать! Или не освобождать? Упросить Джаниса — пусть позаботиться о ней, если я не вернусь. Женщине слишком трудно выжить одной, без мужской защиты, что в человеческой половине мира, что на Изнанке. И я не хочу, чтобы она снова попала под опеку своего изверга-папаши. Тот, чего доброго, опять попробует расплатиться ею за какую-нибудь архинужную для блага герцогства дрянь. Выдаст замуж в обмен на беспошлинный ввоз товаров или военный договор.
При мысли о возможном замужестве Франчески я почувствовал такую ярость, что сам удивился. Даже протрезвел.
Может, ну его к Черной, проклятый корабль? Моя жизнь налажена, прошлое гниет в могиле. Я отказался от имени, титула и королевства — это было легко. Я даже от мести смог отказаться. Нужно поставить точку. Закрыть для себя эту страницу — раз, и навсегда.
Закрою. Сразу, как только получу ответы.
Остатки вина горчили от специй, и я выплеснул их в камин.
Франческа
Я не зря столько времени провела рядом с Элвином, лелея мысли о мести. Спрашивала, слушала и запоминала.
Не бывает лишнего знания.
Когда Дориан Таф приходит в себя, он связан, словно гусак, фаршированный черносливом — традиционное блюдо далриадцев на Мидст. Я плохо умею вязать людей, поэтому постаралась от души, намотав веревку в три слоя. Чтобы он случайно не освободился сам.
И к креслу его на всякий случай привязала.
В рот магу я натолкала мятой бумаги и тряпок. И тоже завязала сверху веревкой, чтобы не выплюнул. А руки…
С руками было сложнее всего. Но я уже думала раньше, как бы связать человека, чтобы он совсем не мог шевельнуть пальцами. И даже придумала.
Да, я знала, что с Элвином у меня это не получится. Но мечтать не запретишь.
Пальцы к пальцам. Ладонь к ладони. И руки к телу.
Маг спеленут, как младенец и я усмехаюсь совсем элвиновской ухмылкой прежде, чем вылить ему на голову уже остывший отвар из кружки, стоявшей на столе.
Теперь у него становится прежалкий вид. Зеленоватые потеки отвара на лице, струйка крови из раны на голове, а в волосах запутались кусочки трав.
Но я недостаточно милосердна, чтобы жалеть его сейчас.
— Доброй ночи, Дориан, — первое, что он слышит, разлепив глаза. — Разве тебе не говорили, что целовать девушку против ее воли — дурной тон, — я осекаюсь.
Потому, что интонации, с которыми я произношу эти слова один-в-один, как у Элвина, когда он зол и собирается назначить мне наказание.
Ужас какой! Я же не стану похожей на него только потому, что через меня прошла его сила?
Нет, я часто завидую самоуверенности своего хозяина, его способности всегда выигрывать. Но если обрести их означает утратить себя, я не готова платить такую цену.
Расспросить бы этого Дориана. Узнать больше про мою с Элвином связь, про магию ошейника.
Нельзя. Сейчас он мой пленник, но стоит мне вынуть кляп, как роли поменяются.
«Кроме связывания хорошо помогает боль. Чем сильнее, тем лучше. При ней трудно держать концентрацию», — как наяву звучит в ушах насмешливый голос моего хозяина. — «Лучше всего — ожоги. Это адски больно, особенно если раскаленным железом. Вы запоминайте, запоминайте, сеньорита. Вдруг пригодится. Можете даже записать, мне не жалко. Глядишь, вам еще представится случай проверить знание на моей несчастной шкуре».
Совсем рядом потрескивает фитиль свечи. Можно нагреть лезвие ножа и…
Нет! Я не буду пытать человека, только потому, что мне нужны ответы. Защитить себя — одно. А мучить живое существо — совсем другое.
Медный шар, который маг принес прежде, чем использовать меня таким омерзительным, противоестественным образом, сейчас лежит на столе в распахнутой шкатулке из красного дерева. Он слегка светится и даже словно источает силу.
Ту самую чужую силу, что прошла сквозь меня.
— Это все было, чтобы зарядить эту штуку? Вот зачем ты это сделал? Кивни, если правда!
Он молчит, и я показываю ему нож.
— Кивни, — повторяю я, снова копируя тон Элвина. Когда хозяин так начинает разговаривать со мной, хочется стать даже не кошкой — мышью, чтобы забиться под шкаф.
Дориан кивает.
— Тогда можно сказать, что это — воровство. У меня. И моего хозяина, — я резко захлопываю крышку шкатулки. — Я забираю украденное назад.
Глаза мага расширяются, он мычит и бьется в путах так, что пугаюсь и поднимаю курильницу, чтобы оглушить его снова.
— Сиди смирно!
Он затихает. А я думаю — вот что теперь делать с ним? И со всей этой ситуацией?
Совершенно непонятно.
Рассказать Элвину? Он, конечно, разберется с Дорианом, он с чем угодно может разобраться. Но потом мне же и влетит, ой как влетит за попытку побега. Даже если я навру, что Дориан напал на меня на улице и похитил, правда может всплыть.
А если и не всплывет, одну на улицу Элвин меня больше не выпустит.
Нет, нельзя ему говорить. Я должна сама разобраться, раз уж впуталась в это дело.