Изольда Великолепная
Шрифт:
На лице Кайя вижу сомнения: к охоте охота отпала.
– Нет уж, едем, – не зря же Наша Светлость спозаранку из теплой кровати да во двор выперли? И люди ждут, желающие разделить радость нонешней охоты. Крепкие они здесь, однако, на порадоваться.
Подают коней. Я угощаю Гнева яблоком, и он благодарно фыркает в ладонь.
Надеваю перчатки, стек, который скорее элемент костюма, чем необходимость, отправляю в голенище. Кайя подсаживает меня в седло, к счастью, самое обыкновенное, с высокой передней лукой.
Широкая юбка амазонки
Куртка на меху застегнута, а вот от шарфика Их Светлости руки лучше убрать. У меня с детства с шарфиками отношения не сложились, во многом благодаря бабушкиному усердию. Не надо меня укутывать! Поздно уже.
Сержант отворачивается, чтобы скрыть улыбку. Остальные делают вид, что их здесь вообще нет – какие замечательно тактичные люди.
– Держись рядом, – Кайя все-таки передает поводья мне и делает это с явной неохотой.
С каждой секундой его желание упрятать меня в подземелье крепнет. Еще немного, и он поддастся искушению. Но тогда остаток жизни я проведу взаперти и безопасности. Поэтому и спрашиваю:
– Мы едем?
Кайя кивает и подает сигнал.
Протяжный хрустальный звук разносится над двором. И конно-людской поток выплескивается в ворота. Всадники идут рысью, плотным, почти военным строем. Справа от меня – Кайя. Слева – Сержант.
Сиг. Так.
Еще дюжина людей, чьих имен я не знаю. На них одинаковые синие плащи. Охрана… куда мне без охраны? Никуда. Стараюсь не думать о том, почему она здесь появилась.
Звенит сбруя. Всхрапывают кони. И молоденький жеребец, оттесненный к краю моста, визжит от злости. Лязг. Гром. Голоса
– А на кого мы охотиться будем? – уточняю, пытаясь понять, смогу ли убить неповинное животное забавы ради. Вряд ли. И отнюдь не из любви к животным: из оружия при мне лишь визг девичий средней мощности. Но данное обстоятельство не слишком печалит. При моей ловкости и природной грации я скорее себя заколю, чем противника.
– На носорога.
Что?
Носорог? Нет, я всего ожидала… ну там олень. Лось. Косуля. Зубр, на худой-то конец. Но вот чтобы носорог…
– А они здесь водятся? – интересуюсь осторожно.
– Ну да. В степях.
Носорог в степях. В местном климате. С другой стороны, если киты летают, то почему бы носорогам в степи не переселиться. Может, они на зиму в спячку впадают? Представив носорога, который втискивается в берлогу, выжив матерого медведя, и сворачивается калачиком, обнимая рог копытцами, я хихикнула.
Нервно так.
А вот степи были хороши. Поседевший ковыль кланялся ветру. Солнце – тусклое, стеклянное – висело на нити горизонта. Пылали костры, на столбах дыма поддерживая обвисшее небо. И в кольце их возвышался синий шатер.
Нас ждали.
Егеря на низеньких лошадках. Псари и псы. Мосластые гончие всех окрасок налегали на поводки, желая бежать по следу, что виден был лишь им. Степенные волкодавы – лохматые валуны – лежали в ожидании команды.
Кайя подали копье. Нет, выглядело оно солидно: древко толщиной в мою руку, четырехгранный наконечник. Но носорог – это же носорог. Его шкуру не всякая пуля прошибет.
– А я что делать буду? – робко интересуюсь, подозревая, что главная задача Нашей Светлости – украшать данное мероприятие. То есть, сидеть в седле и счастливом образе.
Угадала.
В принципе, я понимаю, что охота на носорогов, которые водятся в здешних степях, требует некоторой сноровки, напрочь у меня отсутствующей. Но все равно ощущение не самое приятное.
Тем более, что замечаю среди охотников леди Лоу на караковом жеребце.
Леди идет золотистая амазонка. И высокая шляпка с меховой отделкой.
И узкий стек в руке, как узкая же шпага в посеребренных ножнах.
Борзые мечутся под ногами коня.
Я не ревную… ну почти. Все-таки знание – это одно. Эмоции – другое. И третье – понимание собственного места на этом празднике жизни. Вроде бы и на вершине, но все равно в стороне.
Леди оборачивается, улыбаясь. Не мне, но кому?
Какая разница? Она не интересна Кайя.
– Мы вернемся к полудню, – обещает он. – Здесь безопасно. Иза…
…поняла, будь хорошей девочкой и слушай Сержанта.
Всадники уносятся в степь. Мне же остается смотреть, как стелются, сливаясь с ковылем, тени.
Мы остаемся.
Среди костров, с которыми играет ветер. Среди слуг и собак, одинаково к Нашей Светлости безразличных.
Зачем я здесь?
Потому что мне положено присутствовать. Улыбаться. Отвечать поклоном на поклон. Иногда перебрасываться парой слов с незнакомыми людьми, не слишком-то желающими разговаривать со мной. А с другой стороны, когда я еще из Замка выберусь?
Здесь воздух все еще соленый. А сквозь травяные космы проглядывает темная земля. И Гнев ступает мягко, крадучись. Послушен моему желанию, он переходит на рысь, затем – на галоп.
– Леди собралась доехать до солнца? – интересуется Сержант.
Он держится слева, близко, но не настолько, чтобы мешать. Остальные – растянулись полукольцом.
– Только до горизонта.
– Не стоит уходить далеко, – Сержант привстает на стременах и оглядывается.
Я повторяю фокус. Степь да степь кругом… наш лагерь – точка по другую сторону горизонта. Ощущение абсолютной свободы. Впервые, пожалуй, за все время.
Стоит приказать Гневу и…
– Нам лучше вернуться, – это не приказ, и если мне захочется углубиться в сизо-желтое море, Сержант просто последует за мной. До горизонта ли, до солнца или той невидимой мне границы, за которую нельзя переступать.