Изорванная любовь
Шрифт:
Я слышу, как Трип и Реми хихикают где-то за моей спиной, не то надо мной, не то над тем дурацким тоном, каким Мэйс обращается ко мне, — не уверена. Мейс поцеловал меня в кончик носа, помахал на прощание ребятам и вышел через входную дверь.
— Ешь, тыковка, — издевается Трип, шлепаясь на свое кресло и обращая внимание всех ко мне. Любопытство взяло верх, и я открыла пакет, выложив содержимое. Яблоко, пакет сока, батончик Твинки, пакетик конфет в форме сердечек и что-то, упакованное в вощеную бумагу. К этому моменту оба парня были в истерике. Игнорируя их, я стала читать надпись на обертке.
«Люблю
Ты мой солнечный свет, мой единственный лучик солнца,
Ты даришь мне радость, когда небо затянуто тучами,
Ты никогда не узнаешь, милая, как сильно я тебя люблю,
Пожалуйста, не лишай меня солнечного света (прим. пер. цитата из песни Johnny Cash — You are my sunshine).
Со всей любовью, Мэйс.»
Что, черт возьми, не так с этим мужчиной?
Я почувствовала, как мои брови сошлись на переносице, когда открыла сверток. Он ебанулся на всю голову. Официально. Мэйс сошел с ума. Трип катался по земле, держась за живот от хохота. У Рэми из глаз текли слезы, а я сидела с бутербродом с арахисовым маслом и сендвичем с желе, нарезанными сердечками, в руках. Против моей воли, сердце переполнили чувства; он действительно прилагал усилия, нелепые усилия, но в то же время и довольно милые.
Нет! О чем я думаю? он надоедливая задница.
— Захлопнете, вы двое, наконец свои рты? Это не смешно! Он просто больной человек. Трип, я думаю, как его брат, ты обязан повлиять на него. У него на самом деле не в порядке с головой.
— Видела бы ты свое лицо. Это идеально. Нет, стой. Скажи “сыр”. — Прежде чем я осознала, что происходит, Трип встал передо мной и сделал мое фото на свой телефон.
— Маленький засранец, ты удалишь его прямо сейчас, или, честное слово, останешься без своих шаров, — угрожала я.
— Переживешь, к тому же, оно слишком смешное, чтобы им не поделиться.
Не более чем 5 минут спустя в дверь входит Тини.
— Это было чертовски здорово. Он принес тебе детский обед?
— Хоть ты не начинай! Он этим дерьмом выводит меня из себя. Сегодня должен был быть мой выходной, но я пришла сюда, чтобы сбежать от него. Мою ванную комнату наводнили девчачьи пушистые тапочки и соответствующие халатики. Я не стану даже начинать говорить о полотенцах “для нее и для него”. Кухня была заполнена выпечкой, розами, а также там были четыре пары обуви на высоких каблуках, в которых, очевидно, он решил, что я буду выглядеть сексуально и в довершение всего этого, Мэйс на заднем дворе без рубашки стриг мою живую изгородь в форме сердечек и, дерьмо… — Тини больше не может сдерживаться и взрывается от смеха.
— Мне скучно. Здесь нечего делать, а я избегаю Мэйса. Так что перестань смеяться над моим несчастьем и помоги найти какое-то занятие. — Я подхватываю сумочку и опрокинула все еще хохочущего Реми и Трипа, и, словно птички, вместе с Тини выпорхнули в дверь. Я резко торможу, когда осознаю, что происходит передо мной.
— Моя машина! Стойте! Откуда у вас моя машина? — там была моя малышка, вся сияющая и отремонтированная, и сексуальный-как-грех Мэйс, небрежно прислонившийся к капоту, вертел вокруг пальца моими ключами. Если бы я не была так
— Это все благодаря моему приятелю, который владеет ремонтной мастерской. Я попросил его об услуге; он поторопился и позвонил мне сегодня утром сообщить, что все уже готово. — Бросив мне ключи, он улучил момент, чтобы быстро и точно оставить страстный слюнявый поцелуй на моих губах, прижимая меня к своей груди и сжимая мою задницу в процессе. Мейс отстранился так же быстро, оставляя меня ошеломленной и запыхавшейся.
— Иди, я знаю, что ты скучала по ней. Прокатись, — сказал он с блеском в глазах.
— Спасибо тебе, — прошептала я. Как бы я ни была зла на Мэйса, я не должна была так грубить. Он знал, что для меня значила моя машина и, думаю, именно поэтому попросил об услуге, чтобы ускорить процесс. Я запрыгнула на водительское сидение в тот же момент, что Тини открыла пассажирскую дверь и рассмеялась во весь голос. Над выражением моего лица или причиной послужил мой виноватый вид, — не уверена.
— Что с ним не так? — Он знал, что я терпеть не могу розовый цвет, и все же на автокреслах теперь были пушистые розовые чехлы, и соответствующий чехол на рулевом колесе, а также розовые пушистые игральные кубики свисали с зеркала заднего вида.
Тряхнув головой, я вставила ключ в замок зажигания и повернула. Этот рев, Боже, как я скучала по мурлыканию ее двигателя. Тини все еще хохотала, обхватив руками живот, когда из колонок взревела музыка.
— Нет, нет, нет, нет, нет. ТОЛЬКО НЕ ЭТО! — Переключая стерео, от каждой последующей песни меня чуть не выворачивало. — Он пытается свести меня с ума! — зарычала я, нажимая на кнопку, чтобы вытащить диск, который он поставил. Сверху на диске было написано черным маркером “Любовь для моей Любви!”
— Думаю, меня сейчас стошнит. Все это уже не смешно. Почему все смеются? Я ненавижу любовные песенки. Я ненавижу розовый, а он притащил и то, и другое в мою машину. Я кинула диск, заполненный отвратительными песнями о любви, на заднее сидение и сдала назад. Мэйс, Трип и Реми — все стояли у входной двери магазина в различных стадиях смеха. Возвращаясь обратно в “Поцелуй иглы”, после того как вместе с Тини покружили немного на моей малышке, просто наслаждаясь мурлыканием ее двигателя и девчачьей болтовней, я видела через передние окна Мэйса, стоящего у стойки.
Я соскучилась по нему.
Я соскучилась по нему до безумия.
Все его надоедливые попытки вернуть меня обратно разрушили мою решительность.
— Ты должна простить его, Скар. Он приложил столько усилий. Я имею в виду, никогда не видела столько романтической чуши. Он выставил себя дураком, чтобы вернуть тебя. Если ты этого не сделаешь, будет только хуже. Только представь, какого дьявола он выкинет в следующий раз! Просто уже прими его обратно. Мы же обе знаем, что ты все еще любишь его. Дай ему уже еще один шанс! — в словах Тини был смысл. Я ненавидела, когда она так делала. Я хотела простить его, и он доказал, что больше никуда не уйдет. Черт, он доказал, что будет доставать меня, пока я не сдамся.