Шрифт:
Утраченная память еврейского народа
«…у нас, евреев, с так называемым «Востоком» ничего общего нет, и славу Богу.
Европа морально «наша», в том же смысле, как она для англичан, итальянцев, немцев, французов «ихняя». Мы не только зрители и не только воспитанники европейской цивилизации: мы – ее сотворцы, и притом из важнейших.
Европа наша; мы – из ее главных созидателей. За 1800 лет мы ей дали пропорционально не меньше, чем какая угодно другая из великих «западных» цивилизаций. Но мы, кроме того, начали строить ее еще задолго до общего начала – еще до того, как начали строить ее афиняне. Ибо главные черты европейской цивилизации: недовольство, «богоборчество», идеи прогресса, – вся та
Может быть, мы больше всякого другого народа имеем право сказать: «западная» культура есть плоть от плоти нашей, кровь от крови, дух от нашего духа. Отказаться от «западничества», сродниться с чем-либо из того, чем характерен «Восток», значило бы для нас отречься от самих себя».
Владимир (Зеев) Жаботинский «Восток»
Нынешние израильтяне – люди по духу, скорее, восточные. Государство Израиль – страна по ментальности тоже, скорее, восточная. Заветы Жаботинского, заклинавшего евреям оставаться «Западом» на «Востоке», не выполнены. Израиль построен европейскими, в основном российскими евреями, говорившими на идише и носившими идишистские имена и фамилии. Практически все первые руководители государства Израиль или родились на территории царской России и Польши, или там родились их родители. Они все знали идиш и говорили на идише. Первые заседания израильского правительства можно было проводить на идише. Но в начале двадцатого века в еврейском ишуве (поселении) в Палестине руководством ишува был насильственно внедрен древнееврейский язык иврит. Владимир Жаботинский назвал иврит «восточным» языком – в том же цитируемом мной произведении «Восток». Возможно, существует какая-то связь между способом и стилем мышления и языком. В любом случае насильственный отказ от идиша и ладино, на которых говорили европейские евреи, в пользу иврита – для привлечения в Палестину восточных евреев, привел к утрате евреями Палестины своей европейской идентификации, с которой еврейский народ был связан 2000 лет. Культура на идиш была принесена в жертву единству еврейского народа. Насильственная ивритизация сопровождалось полицейскими мерами по борьбе с идишем, а также насильственным отказом от своих корней, от идишистских, немецкоязычных и русско-, украинско- и польскоязычных имен и фамилий. В начале XX века в Палестине жило несколько десятков тысяч евреев, и из них единицы говорили на иврите. В середине XX века в Израиле жило несколько сотен тысяч израильтян, говоривших на иврите. В Палестину из разоренной войной Европы ехали сотни тысяч евреев, говоривших на идише и европейских языках. Руководство палестинского ишува, а затем и государства Израиль, боролось с идишем и навязывало иврит приезжающим в Палестину и Израиль евреям. Закрывались театры и газеты на идише, преследовалось его преподавание. Была даже специальная языковая полиция, срывавшая уличные объявления, написанные на идише.
«Батальон защитников языка». 1926 год, Тель-Авив.
Производилась насильственная ивритизация и уничтожение исторической памяти у приехавших сюда людей. Идишистские фамилии и имена принудительно менялись на ивритские. Бен-Гурион, бывший одновременно и министром обороны, заставил всех офицеров израильской армии заменить свои имена и фамилии на ивритские. Если бы не эта насильственная ивритизация, то самые знаменитые израильские военоначальники Моше Даян, Игаль Алон и Ицхак Саде стали бы известны миру под именами Моше Китайгородский, Игаль Пайкович и Исаак Лансберг, а нынешнего министра обороны Израиля звали бы Моше Смелянский, а не Моше (Буги) Аяллон.
Википедия. Статья «Ивритизация».
Автор – Михаил Ошеров
Во время Войны за независимость в Армии
Прямые указания выбрать себе имя на иврите были даны послам государства Израиль в других странах, высшим офицерам армии (указания им Бен-Гуриона были не в форме требований, но в форме рекомендаций), судьям и представителям государства Израиль в международных органах.
«Во время первого перемирия (1948 год) Бен-Гурион одновременно с назначением новых армейских генералов потребовал у них заменить их имена. Командир Пальмаха генерал Игаль Пайкович не отнесся серьезно к идее смены имени и не сменил имя на ивритское. Когда он пришел на церемонию, он выяснил, что Бен-Гурион решил сменить его имя на Игаль Гилади. Ему (Игалю Алону) это имя не понравилось, и он сменил его на Игаль Алон.»
«В 1955 году Бен-Гурион – министр обороны, решил, что только военнослужащие с еврейскими именами могут представлять армию за. До 80-х годов в ЦАХАЛе была практика назначать полковников только с ивритскими именами».
Второй по счету начальник Общей службы безопасности «Шин-Бет» (ШАБАК) Изидор Рот, когда от него потребовалось сменить его родную фамилию на ивритскую, соответственно директиве, принятой для государственных служащих, продемонстрировал свое остроумие и сменил свое имя на имя Изи Дорот – так он повиновался этому указанию, но без того, чтобы его имя слышалось по-другому. Другой путь, который использовался теми, кто хотел сохранить свое оригинальное имя, но был принужден выполнять указание сменить свое имя, состоял в использовании двойных имен – одновременно оригинального и нового имени.
На каком-то определенном этапе это требование перестало действовать для работников государственной службы.
Для волны эмиграции («алии») 1950-х годов была распространена практика присвоения им новых ивритских имен, много раз придание ивритских имен эмигрантам считалось фактором, способствующим их абсорбции. Франц Кишхонт, например, получил от сотрудника Еврейского агентства («Сохнута») имя Эфраим Кишон. По словам Кишона, чиновник Сохнута спросил его, каково его имя, и, когда услышал ответ «Франц», сказал: «Эйн давар казе» – «Нет такой вещи в природе» и написал имя «Эфраим» и также поступил по отношению к его фамилии.
Писатель Аарон Аппельфельд, называемый в детстве Ирвин Аппельфельд, так рассказывал об изменении своего имени во время эмиграции в Израиль: «Отталкивание, неприятие всего того, что было в диаспоре, в том числе и изменение моего имени, приводило меня в бешенство. Если имя Ирвин было именем, что мои мама и папа выбрали для меня, и оно им нравилось, почему я обязан поменять его на Аарон? Касательно традиции евреев, они не меняли имен, но добавляли новые имена в случае болезни или опасности. В те годы смена имен была национальным принуждением. Тогда не принимали в расчет, что отрезание старого имени то же самое, что отрезание вашей части тела».
Писатель Исаак Ауэрбах-Орпаз описал, каким образом требовалось изменить свое имя на имя на иврите, незадолго до чтения его избранных рассказов на радио «Коль Исраэль»: «Со мной поговорили с радио «Коль Исраэль» и попросили меня прочитать мои произведения с именем на иврите. Я ответил, что у меня до сих пор его еще нет. Мне сказали: «Позвоните в Еврейский национальный фонд и выберите себе имя». Я позвонил в Еврейский национальный фонд – так брали народные имена на иврите. Мне предложили фамилию «Орпаз», я ее принял».
Смена своих имен на ивритские довольно редко происходила среди последней большой волны эмиграции («алии») из бывшего СССР в 1990-х годах, и многие из них сохранили в Израиле свои имена и фамилии. Волна эмиграции в государство Израиль эфиопов в 1990-х годах и в начале XXI века вернулась к этой практике. Нужно отметить, что многие имена эмигрантов иностранные и труднопроизносимые для израильского языка, и поэтому иногда необходимо обеспечить еврейское имя эмигрантам для удобства его восприятия. Тем не менее многие из эмигрантов сохранили свои собственные имена, как часть процесса сохранения своей идентичности, своей культуры и своей личности.