Изучающий мрак (Дарвей)
Шрифт:
– Все равно я никуда не уйду.
– Как знаешь... Это твоя жизнь.
– Смотрящий, у тебя есть имя?
– спросил Дарвей.
– Я знаю, что у вас не принято называть посторонним настоящие имена, но нам же надо к тебе как-то обращаться?
– Мое имя... Пусть будет Малем.
– Малем? Хорошо. Скажи мне, кто послал шаранов?
– Бакеты.
– А это еще кто?
– простонал Клифф.
– Если кратко - то жрецы орков. Они узнали, что Дарвей получил дар, и решили убить его, дабы он не смог помешать им в предстоящей войне.
–
Малем пожал плечами.
– Почему шараны сумели одолеть твоих братьев? Магия бакетов сильнее вашей?
– Дело не в этом. Тут даже нет магии как таковой. Бакеты олицетворяют собой древние силы разрушения. Шараны - слуги Хаоса. Он антипод нашего Бога, его тень. Мы же олицетворяем созидание. Создавать сложнее, чем разрушать. Чем дольше мы сопротивляемся их давлению, тем слабее становимся.
– Ясно. Выходит, что вояки из вас неважные...
– Только когда речь идет о хаосе.
– Каким образом во всем этом замешаны каны? То есть эльмиры.
– Каны наряду с гномами и орками являлись предтечами нынешних людей.
– Но каны исчезли.
– Они превзошли нас, - признался Малем.
– Это горькая правда. Давным-давно, наши пути познания разделились. Они стали ближе к богу и ушли, а мы все еще здесь.
– Другой путь, еще не означает плохой путь, - заметил Дарвей.
– Твои слова вселяют в меня надежу. Каны сумели подняться над реальностью, и поскольку, ты прямой наследник их мудрости, то понятное дело, орки тебя опасаются.
– Почему хозяйка озерного города выбрала именно меня?
– Я не знаю. Разве она не сказала?
– Болтала всякое...
– уклончиво ответил монах.
– Например, что я хороший человек... И о перерождениях упоминала.
– Ей, безусловно, было виднее, кого выбрать. Если бы это зависел от меня, я бы тоже обратил на тебя внимание. Хотя бы из-за твоего пронзительного взгляда, выворачивающего на изнанку.
– Неужели он именно такой?
– Ага, верно подмечено, - поддержал Клифф.
– Подожди-ка...
– Дарвей задумался.
– Сложившаяся ситуация до боли напоминает шахматную партию. В нашем мире вдруг пришли в движение древние силы, которых олицетворяют орки и гномы. Разрушение и созидание, белые и черные фигуры. И тут появляется некто третий, который обладает сомнительным даром отличать реальность от иллюзий.
– Ерунда какая-то, - подытожил юноша.
– Согласен. Не сходится. Разве Хаос и Порядок не уравновешивают друг друга?
– Уравновешивают. В идеале. Но в нашей действительности, тень от дерева всегда длиннее самого дерева, а Хаос и есть тень.
– Все равно я лишний в этой схеме.
– Ты можешь отличить дерево от тени - это самое главное. Ты - над схемой, над игрой, разве это так сложно понять?
– А в полдень и вовсе нет тени, - заметил маг.
– О, ты прав, - грустно сказал гном.
– Но полдень бывает всего раз, на заре мира. А кроме дня есть еще и ночь.
– Звучит очень зловеще. У меня болит голова, когда я пытаюсь представить себе это, - признался Клифф.
– Ты не одинок, - хмыкнул Дравей.
– Малем, если бы я своими глазами не видел шаранов, то решил, что ты сошел с ума. Но я видел... Что мне теперь делать? Как остановить орков?
– Это знаешь только ты сам. Понимаю, сейчас тебе сложно разобраться в самом себе, но со временем ты сможешь это сделать. Моя же задача обеспечить тебя этим временем, уберечь от происков бакетов.
Монах потер нахмуренный лоб и скривился:
– Как же мне не везет. Я так надеялся прожить остаток жизни спокойно, но видно не судьба. В какой город мы пойдем?
– Шараны могут проникнуть куда угодно. Они используют в качестве осведомителей людей с нечистым сердцем. Те становятся их глазами и ушами. Исключение составляют только так называемые святые места.
– Монастыри, храмы?
– А так же кладбища. То есть там, где человек перестает думать о себе и материальных вещах, а задумывается о вечности, становиться ее частицей. Он заглядывает в свою душу, касается бога и тьме до него не добраться. У гномов нет ни кладбищ - мы сжигаем своих покойников, ни монастырей. Храмы есть, но чаще всего это просто жаровня, которую носит за собой жрец.
– Малем невесело усмехнулся.
– Искать безопасное место нужно в человеческих поселениях.
– Дарвей, вы же сами были монахом, - не выдержал Клифф.
– Какие храмы подойдут лучше других?
– А размер имеет значение? Или только святость?
– Чем больше и того и другого, тем лучше.
Дарвею вспомнился необыкновенный голос и полеты Лигера под куполом. Это и есть святость? Простая бесхитростная душа, которая пела славу Создателю, не может быть шпионом шаранов.
– Идеальных мест нет. Монахи бывают разные, и бок о бок со святыми живут негодяи. Но храм в Габельне я, по крайней мере, хорошо знаю.
– Но ведь Гаер запретил вам возвращаться.
– О, я предпочту иметь дело с агентами Гаера, чем с теми тварями, - ответил Дарвей.
– К тому же, людям сложно заметить меня, если я этого не хочу. Малем, ты пойдешь с нами?
– Конечно. Если на нашем пути в Габельн встретятся посланники, я задержу их, дав вам возможность уйти.
– И погибнешь.
Интересы большинства превыше всего. Перед тем как отправиться сюда, я специально поехал посмотреть на то, что осталось от нашего поселения после прибытия туда разведывательного отряда орков, - гном вздохнул.
– Я хотел укрепиться в своей вере. То, что я увидел не передать никакими словами.
– Глаза жреца гневно сверкнули.
– Я знал, что мир жесток, но не мог помыслить, что у жесткости нет предела. Когда стало понятно, что спасенья ждать неоткуда, часть жителей убили друг друга, дабы оркам не достались пленники. Но часть все-таки осталась жива. Наши дети, женщины... Вспоротые животы, снятая кожа, разорванные тела...
– Малем горько покачал головой.
– Откуда в орках столько ненависти?