Изумрудные яблочки, или Гордый обладатель шапки-невидимки

Бамур Милана

– Лефорт, вы видели тело, вам бросилось что-нибудь в глаза?

– Перерезанное горло?

– Нет, пониже. На платье, с левой стороны, несколько пятен свежей грязи. Когда я вошел, Бастьен как раз их счищал и упаковывал для лабораторного анализа.

– Ночью шел дождь, – напомнил Лефорт.

– Однако, насколько мы знаем, сама хозяйка никуда не выходила. Выходила на улицу Шарлотта Бонно, чтобы вынести мусор. Выходила Эмма, чтобы проводить подругу Диану. Выходили девушки, чтобы покурить, хотя Эмма утверждает, что это было раньше, когда гости еще не разошлись, но вы же знаете этих курильщиков, они без сигареты полчаса прожить

не могут.

Лефорт хмыкнул и покосился на пачку «Голуаз», которую комиссар рассеянно крутил в пальцах.

– Кроме того, – продолжал Леруа, – у нас есть мсье Бонно, который, по словам Эммы, заснул на диване. Спал ли он все время? Или куда-то выходил? Мадам Ламбер была убита кем-то, кто был на улице во время или после дождя.

Лефорт пожал плечами.

– Немного это нам дает.

– Немного, но вы все-таки узнайте, в какое точно время начался дождь. И спросите мадемуазель Ламбер, не могла ли ее мать зачем-либо выйти на улицу после дождя. Например, чтобы выбросить что-то в мусорный контейнер? А я навещу соседку.

*

Шарлотта Бонно была дома. Она долго не могла поверить, что ее соседка убита, всплескивала руками, вытирала слезы и восклицала: «Боже мой!» в начале каждого предложения. Однако, Ален явственно видел, что в женщине преобладала одна эмоция: неуемное жадное любопытство. Узнать, что случилось и поскорее рассказать всем знакомым. Комиссар решил удовлетворить любознательность Шарлотты.

– Боже мой! Значит, бедняжка была убита, когда мы еще были в доме?

– Мы пока не можем сказать точно, мадам Бонно.

– Боже мой! Значит, убийца спрятался в спальне и поджидал свою жертву!

Глаза Шарлотты сияли. Настоящее преступление – с таким не каждый день встречаешься, а убийство хорошо знакомого человека – это волнующее событие, о котором потом будешь рассказывать не один год всем знакомым.

– У нас нет никаких оснований полагать, что убийца где-то прятался. Возможно, он пришел в дом после полуночи.

– Боже мой! Но дверь была заперта, это абсолютно точно, Камилла запирала ее при мне. Наверно, убийца взломал дверь и проник в дом после того, как мы ушли.

– Или прошел через кухню.

– Но, боже мой, это совершенно невозможно, мсье комиссар, я была на кухне все время!

– Вы заходили в гостиную?

– Конечно, я забрала из гостиной всю посуду, бокалы и мусор.

– И вы заходили в малую гостиную?

– Естественно. Пустые бокалы были оставлены повсюду, даже в туалете, люди совершенно не имеют представления о порядке!

– И вы выходили во двор?

– Да, мне два раза пришлось выносить мусор.

– Значит, вы не все время находились в кухне?

– Ну конечно, не все, я об этом вам и твержу, мсье комиссар!

Леруа вздохнул. Шарлотта принадлежала к худшей категории свидетелей: тех, которые постоянно меняют свои показания и в каждом случае верят, что они говорят правду.

Комиссар обвел глазами комнату, которая представляла разительный контраст элегантной обители Камиллы Ламбер. Розовый шезлонг с фиолетовыми подушками, дряхлый комод, забитый безделушками с блошиного рынка, искусственные лианы, обвивающие окно, классические шторы с ламбрекенами нейтрального серого оттенка, апельсиновое деревце в кадке, бонсай в глиняной миске, цветные марокканские подушки на желтом диване и обои с индийскими огурцами. Все это вместе составляло красочный ансамбль, который мог вызвать шоковую

кому у дизайнера. Несмотря на то, что мебель в комнате была новой, все вместе производило впечатление найденных на помойке и случайно собранных вместе вещей.

– Вы открывали окна, мадам Бонно?

– Только одно окно, на минуточку, чтобы проветрить дом. Но было холодно и я его закрыла.

Это, по крайней мере, было похоже на правду. Вчера вечером, действительно, было очень холодно, комиссар мог бы это засвидетельствовать, тем более, что в его квартире отопление работало с перебоями.

– Расскажите мне об остальных, кто находился в доме после полуночи.

– Значит, так. Я занималась уборкой, девчонки мне сначала помогали собрать посуду со стола, потом я вымыла всю посуду и вернулась за мусорными корзинами в малую гостиную. Одна из девочек, Дезире, сидела на лестнице, и вид у нее был невеселый. Я спросила, в чем дело, но она сказала, что просто устала. Я собрала мусор и пошла во двор к контейнеру, как раз начал накрапывать дождик. Потом вернулась в гостиную. Мой муж все это время сидел на диване, он очень устал и нуждался в отдыхе. Эмма и Диана разговаривали в комнате Эммы, я слышала их голоса. Дезире все так же сидела на лестнице. Вид у нее и правда был то ли усталый, то ли сонный. Я вышла во двор второй раз, чтобы выбросить мусорный пакет из кухни и снова вернулась на кухню, чтобы помыть холодильник. Когда я с этим закончила, я взглянула на часы: было уже почти два часа ночи. Дезире уже ушла, Эмма провожала до дверей Диану, а мой муж встал с дивана, чтобы отправиться домой.

– Вы заметили, какие драгоценности надела в тот вечер мадам Ламбер?

– Колье, серьги с изумрудами, кольца, браслеты. Камилла любила драгоценности.

– Спасибо. Я бы хотел поговорить также с вашим супругом. Где я могу его найти?

– Боже мой, конечно же на работе, мсье комиссар!

*

Дидье Бонно уже был предупрежден своей женой по телефону, поэтому удивления по поводу визита полицейского комиссара он не обнаружил. Более того, Леруа показалось, что в полном красном лице Бонно проглядывает тщательно замаскированное удовлетворение.

– Вы заметили, какие драгоценности носила мадам Ламбер в вечер торжества?

– Трудно было не заметить. Мадам сияла, как рождественская елка.

Сосед даже не пытался скрыть ехидство.

– Я хорошо помню ее серьги: изумруды, ограненные в виде зеленых яблок, в золотой оправе. Три золотых листочка на цепочках разной длины. Антикварная вещица.

Бонно цокнул языком.

– Камилла еще похвасталась своими драгоценностями, сказала что-то о том, что таким как я, за всю жизнь не заработать на один такой камушек. Мадам Ламбер могла прилично себя вести по большей части, но когда она выпивала, то становилась совершенно несдержанной на язык.

Леруа подумал, что в отчете о вскрытии количество алкоголя в крови убитой должно быть впечатляющим.

– Например, как в тот вечер?

– О, да, она едва держалась на ногах. Не говоря уже о ее манере выражаться.

– Что именно она говорила?

Бонно замялся.

– Я всего уже не помню.

Было ясно, что Бонно что-то скрывает.

– Не волнуйтесь, мсье Бонно, – притворно-заботливо уверил его комиссар, – у нас тридцать свидетелей, которые будут рады поделиться своими воспоминаниями. Вы просто скажите, что именно вам запомнилось. Отдельные фразы, слова…