Извержение вулкана
Шрифт:
Бриджит мгновенно успокоилась, и Уэйд довольно усмехнулся.
— Кажется, она постепенно превращается в папину дочку.
Увидев, что с ребенком все хорошо, Фибе, подчиняясь глупому материнскому инстинкту, немного расслабилась.
До того как появилась Бриджит, она никак не могла понять, почему все родители постоянно тревожатся за своих детей. Первый крик ее ребенка в родильной палате сразу изменил ее точку зрения.
Покопавшись в сумке, она вытащила и вручила Рестону фотоальбом, в котором находились фотографии Бриджит с самых первых дней ее жизни.
— Я привезла вам фотографии Бриджит.
Рестон присел на диван и ласково пригласил ее устроиться рядом с ним.
— Сядь рядом со мной и расскажи мне подробно о ней.
— Думаю, мне стоит присоединиться к вам, — тихо сказал Уэйд.
Фибе снова посмотрела на него, но он даже не взглянул на нее.
Она знала, что он уже изучил все фотографии их дочери, которые были у нее дома, но она еще ничего не рассказывала ему о самых первых днях жизни ребенка.
Чувство раскаяния пронзило ее, и она похлопала ладонью по свободному месту возле себя.
— Это было бы просто замечательно. Я не говорила тебе, что Бриджит родилась в разгар свадебного торжества?
Уэйд застыл.
— Что?
Она потянула его за руку, и он опустился рядом с ней, машинально гладя спинку Бриджит.
Улыбаясь, она открыла фотоальбом. На первой странице красовалась единственная фотография беременной Фибе.
— Эта фотография была сделана в тот самый день, когда родилась Бриджит. Я отправилась на свадьбу своей коллеги по работе, и фотограф снял меня в тот момент, когда я расписывалась в книге гостей. — Она тихо засмеялась. — Хороший снимок он сделал тогда! Последние часы перед рождением дочери.
— Ты начала рожать на свадьбе? — лицо Уэйда приобрело несколько сероватый оттенок.
— Представляешь?! — кивнула она. — Но я была неопытной и сообразила, что к чему, лишь когда уже прошла половина брачной церемонии. А до этого я считала, что у меня всего лишь болит спина от усталости, поскольку весь день провела на ногах.
Рестон расхохотался.
— Спорю, теперь ты никогда не перепутаешь родовые схватки с болью в спине.
За его смехом последовала неловкая тишина.
Фибе тщетно подыскивала слова для ответа.
Забеременеет ли она когда-нибудь снова? Уэйд хотел, чтобы она вышла за него замуж… Но ей было страшно об этом думать. Однако даже если они поженятся, захочет ли он иметь еще детей?
Торопливо отдав альбом в руки Уэйда, она вскочила на ноги.
— Я бы хотела прогуляться.
Ночью, лежа на односпальной кровати в своей комнате, Уэйд вспоминал печаль, которая прозвучала в голосе Фибе в момент, когда она произносила эти слова.
Боже, он чувствовал себя последним подонком. Вместо того чтобы успокоить Фибе и объясниться с ней, он взвалил ответственность решения на ее хрупкие плечи. Неважно, что она сказала «нет». Надо было найти нужные слова и убедить ее в том, что они не могут снова расстаться. Их жизни связаны навсегда! И разве не он виноват в том, что она забеременела тогда? Он — мужчина, а значит, он обязан найти способ сделать счастливыми любимую женщину и их общего ребенка. Им необходимо вместе решить все свои проблемы.
Но почему она так резко воспротивилась идее стать его женой? Он, несомненно, привлекает ее как мужчина. Значит, ее беспокоит что-то другое. Но что именно?
Не способный уснуть, он поднялся с кровати и босиком спустился вниз по лестнице.
В гостиной на кофейном столике лежал раскрытый фотоальбом, который Фибе показывала его отцу. Он взял альбом в руки и стал не спеша просматривать его при свете уличного фонаря, проникавшего в комнату.
— Уэйд?
От неожиданности он чуть не выронил альбом. На нижней ступеньке лестницы стояла Фибе.
— Что ты здесь делаешь?
Волосы ее были распущены. Даже в этой плохо освещенной комнате он мог видеть, насколько они длинные.
Гораздо длиннее, чем полтора года назад.
— Все хорошо? — с тревогой спросила она. Она была одета в рубашку мужского покроя на кнопках, которая едва доходила ей до середины бедра.
— Я не уверен в этом, — медленно проговорил он.
Прежде чем Уэйд сообразил, что Фибе собирается делать, она спустилась с лестницы, пересекла комнату и, вплотную подойдя к нему, дотронулась до его лба своей маленькой прохладной ладонью.
— Ты болен?
Он посмотрел в ее большие встревоженные глаза.
— Нет, — отозвался Уэйд. — Я не болен. И когда она стала убирать руку, он перехватил ее. — Не уходи!
Фибе застыла, внимательно посмотрев на него, когда он потянул ее к себе.
Уэйд запустил одну руку в распущенные волосы Фибе, а другой коснулся ее щеки, после чего нежно провел большим пальцем по губам.
Фибе сглотнула.
— Уэйд, я… — Она запнулась и тряхнула головой. — Я счастлива, что мы навестили твоего отца.
Он улыбнулся, продолжая гладить ее по волосам.
— Я тоже. Спасибо, что позволила моему отцу покормить сегодня вечером ее из бутылочки.
— А ты заметил, что он постоянно говорил с ней все это время?
Он кивнул.
— Я никогда не думал, что он так любит поговорить. Это было забавно.
— А ты знаешь, он мне кого-то напомнил.
— Намекаешь на меня? Неужели я выгляжу таким же смешным?
— Нет, — честно призналась она. — Но сразу видно, что ты успел полюбить нашу дочь.
— По-другому и быть не может, — согласился Уэйд. — Она настоящее совершенство.
— Мне тоже так кажется, — улыбнулась она.
— Бриджит очень похожа на свою маму, — сказал он. — Очаровывает мужчин с первого взгляда.
Фибе фыркнула.
— Кончай говорить комплименты. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не очаровывала мужчин.
Уэйд тотчас мысленно перенесся в ту хижину в лесу, где он впервые занимался с ней любовью, и вспомнил, как она обхватила его своими длинными ногами, когда он вошел в нее. Воспоминание до сих пор отзывалось в нем блаженной дрожью во всем теле. И эта фантастическая женщина утверждает, что не умеет очаровывать мужчин?