Извлекатели. Группа "Сибирь"
Шрифт:
— Беру свои слова обратно, криминал, бляха! Там кровища, похоже, на металле потёки! И никто к телу не подходит.
— Мальчишка какой-то на корме! — первым заметил живого члена экипажа сборщика Потапов. — Смотрите, возле этой адской катушки с тросами, напротив двери. Вроде бы, такие катушки брашпилем называют.
— Не, Ваня, брашпиль это нечто другое... Что он там семафорит, не пойму что-то, — недовольно скривился группер, опуская оптику и протирая глаза.
— Дай-ка! — я бесцеремонно вырвал у него бинокль. — У меня зрение молодое, орлиное. Тэк-с...
Парнишка
— Перевожу. Что-то экстремальное случилось на мостике. Но на глаза показываться не следует. Предлагает заходить с левого борта, от берега. Двигаться тихо, не шуметь.
Видя, что группер молчит, уставившись в какую-то точку на палубе судна-сборщика, Иван осторожно поинтересовался:
— Паша, это наше дело?
— Нет, — быстро ответил командир. Опустив бинокль, он вопросительно посмотрел на Потапова, но тот торопливо затряс щеками и грустно молвил:
— Я не люблю такие приключения.
После этого Кромвель немного помолчал, что-то прикидывая, и заключил совершенно по-русски:
— Дело не наше. Но мы шли сюда, и уже потому причастны. Поэтому подходим, парни, подходим. Должен же кто-то им помочь.
Вот так всегда происходит в нашей огромной стране. Дело вроде бы и не наше, западные державы и прочие хитрые страны рационально отстраняются от чужой проблемы, а мы вдруг начинаем помогать. В характере это у нас, что ли? И идёт русский парень в чужой край, то с гуманитарной помощью, то с медицинской, а то и с автоматом Калашникова в руках. И помогает чужим людям, мало того, что порой без последующей благодарности, так ещё и свои нытики дураком обзовут.
Потапов улыбнулся, быстро почесав пятернёй лысую голову в том месте, где на отрастающей щетине красовался кривой шрам — метка, оставшаяся после лютой групповой драки. Что-то оброс наш Фантомас, обрить бы надо.
Катер пополз влево. Вскоре стало ясно, почему семафорщик настойчиво отгонял нас именно к левому, невидимому со стороны Енисея борту. Последние порывы утихающего ветра нет-нет, да будоражили водную гладь, разбрасывая пятна поблёскивающей ряби. Дым из «мусорной» трубы прибивало к реке, клубы проходили прямо возле окон рубки. Значит, с этой стороны нас и заметить сложней. Чёрт побери, да что там происходит?
«Хаски» коснулся привальной доски без толчка и юный семафорщик-конспиролог ужом скользнул к нам, вытянул загорелые, все в старых и свежих царапинах, руки, приготовился к швартовке.
— Ваня. Ты остаешься, будешь страховать нас снизу.
— Как всегда, мог бы и не говорить, — недовольно пробурчал Потапов.
— Страховать! А то и прикрывать, — окончательно раскидал роли Павел. — Осипенко, за мной!
А я что, я всегда готов к труду и обороне, дробовик уже извлечён и проверен. Лишним не будет. На борту мы сразу направились к концевой переборке надстройки.
— Как тебя зовут? — командир остановился напротив пацана, положил руку на плечо и взглянул ему в глаза.
— Николаем, кличут, дяденька. Коля Брагин я, — прошептал напуганный мальчишка, чуть не захлебываясь от слёз. Было видно, как его потряхивает от пережитого страха.
— Спокойно, Коля, спокойно… Ты настоящий молодец, правильные сигналы подавал. Рассказывай всё по порядку, — тихо приказал группер, присаживаясь перед Николаем на корточки.
— Напали на нас! — громко выпалил мальчишка, и Паша тут же захлопнул детский рот ладонью в перчатке.
— Больше не кричим, — напомнил он строго, — давай по порядку. Подыши глубоко, успокойся. Договорились? Меня можешь называть дядей Пашей.
— Судно захвачено, капитан, получается, в заложниках, — с трудом произнёс Коля, перед этим сделав несколько глубоких вдохов.
— Ух ты! Прямо как в кино. Что за пираты? — группер сделал вид, что не заметил мальчишеского страха.
— Не, пираты, они не такие, пираты они другие… — с детской непосредственностью возразил пацаненок, мысленно тоже вспомнив что-то кинематографическое.
Однако Кромвель не поддержал это направление в рассказе, его больше интересовало другое:
— Кто же тогда? — прервал он юнгу.
— Партизаны, вот кто! Щетина проклятая! — с непреклонной твердостью заявил юнга Коля Брагин.
Командир значительно посмотрел на меня, словно перебрасывая своё недоумение подчиненному, пусть он переваривает. А шефу некогда.
Дикость какая-то, зачем щетине захватывать какой-то сборщик?
— Миша, правый борт под контроль, — распорядился Павел. Выполняя команду, я осторожно двинулся вправо, чтобы выглянуть за угол надстройки, а командир жестами показал Потапову, чтобы он держал на прицеле пистолета правый борт судна. После чего Павел опять обратился к единственному из обнаруженных нами живых членов экипажа:
— Ты ничего не перепутал?— переспросил он.
— Так он же сам сказал!
— Как всё происходило?
— Капитан был в рубке, Богданов — на модуле с реактором, что-то в подающем механизме печки чинил. А я на баке книжку читал, «Приключения Тома Сойера». Когда они подошли на «Казанке», подумал, что это местные шакалят, из деревни или с заимки какой-нибудь. Вечно им что-то нужно, бездельникам, — по-взрослому проворчал Николай.
— Богданов это...
— Матрос, он часто механику помогает. Они и рыбачат вместе.
— Сколько их?
— Вдвоём пожаловали.
— Сейчас они в рубке?
— Там один, он у них главный, походу. На нём кожаный жилет, чёрный, с кармашками. Китайцы такие продают на рынке. На голове шлемофон, как у танкистов, на лбу белые цифры. Ноль, пять, семь.
— Наблюдательный! А второй?
— Да вот же он, на палубе лежит! — мальчик дёрнулся, желая высунуться и показать на труп, но Павел успел схватить его за рукав.
— Тихо, тихо. Так это не ваш? Хм-м... Кто его сминусовал?