Извращённое чувство
Шрифт:
Только когда мы с Джулианом оказываемся в частном самолете, я снова задумываюсь об этом. Я сижу на диване, пью газированную воду и наблюдаю, как он смотрит на что-то на экране своего компьютера, между его бровями под очками для чтения пролегла легкая складка.
— Они будут осматривать наши сумки? — спрашиваю я.
Наверное, мне не следовало бы вот так просто выпаливать это, не тогда, когда вокруг есть стюардессы, пилоты и множество других людей, которые могут услышать, но если я, по крайней мере, в ближайшее время не разберусь с ситуацией на таможне, меня стошнит.
Джулиан
— Ты бы хотела, чтобы они этого не делали?
Я пожимаю плечами, встаю и подхожу к нему, протискиваюсь между столом и его ногами и плюхаюсь к нему на колени, обвивая руками его шею.
Его руки немедленно обхватывают меня, сильные и уверенные, и от этого прикосновения во мне вспыхивает искра желания.
Наклонившись, я запечатлеваю поцелуй на его шее.
— Я не хочу, чтобы кто-то, кроме тебя, прикасался к моим вещам.
Он что-то мурлычет, его пальцы бегают вверх и вниз по моей спине.
— Значит, они этого не сделают.
Меня охватывает облегчение, потому что я знаю: если Джулиан сказал, что они этого делать не будут, значит, они этого делать не будут.
— Знаешь, это были по-настоящему дерьмовые каникулы, — размышляю я, ещё сильнее прижимаясь к нему. — Ты не сводил меня ни в одно место, чтобы посмотреть достопримечательности, и вдобавок ко всему, мы сейчас в этом большом самолете, с огромной кроватью, и я всё ещё здесь, — я поднимаю глаза, чтобы посмотреть на него, — во всей этой одежде.
Он ухмыляется, но я чувствую, как он твердеет подо мной.
— У некоторых из нас есть работа, которую нужно выполнять. Бриллианты сами по себе не продаются.
— У тебя сотни сотрудников, которые продают их за тебя, — ною я. Вздохнув, я встаю и прикусываю нижнюю губу. Пожав плечами, я направляюсь в заднюю спальню. — Думаю, тогда я просто позабочусь обо всем сама.
Он оказывается на мне прежде, чем я успеваю моргнуть.
Большие руки обхватывают меня за талию, перекидывая через плечо. Я вскрикиваю, мой желудок поднимается и опускается, как на американских горках, пока он несет меня в спальню, закрывает дверь ногой и бросает на кровать.
Его лицо становится серьезным, а руки тянутся к пряжке ремня.
— Пора заставить этот острый язык работать, Gattina, — говорит он.
Я ухмыляюсь, как кот, получивший сливки.
Он подходит к краю кровати, приспускает штаны, так что его толстый член подпрыгивает в воздухе, его мускулистая рука обхватывает его у основания и поглаживает по всей длине до головки.
— Ползи ко мне, — рычит он.
Я качаю головой, чувствуя себя игривой.
Он наклоняет голову.
— Раз.
Мое сердце замирает.
— Что, раз?
— Ты получишь на один оргазм меньше.
У меня отвисает челюсть.
— Это нечестно!
Он снова поглаживает свой член, и я провожу языком по нижней губе, наблюдая, как он трогает себя.
— Жизнь несправедлива, — его слова сопровождаются тем, что он переводит взгляд на край кровати, где он хочет меня видеть. — Ползи ко мне, amore mio. Покажи мне, как сильно
Переворачиваясь на четвереньки, я делаю то, о чем он просит, медленно ползу, зарываясь руками в плюшевое одеяло, и смотрю на него из-под опущенных ресниц, пробираясь по кровати, пока не достигаю того места, где он стоит.
Он кладет свободную руку мне на затылок.
— Хорошая девочка, — говорит он.
А потом он притягивает мое лицо к себе и прижимает свой член к моим губам.
Я высовываю язык, слизывая капельки солоноватой жидкости с головки, и стону от его вкуса.
— Соси.
На этот раз я не спорю, слишком хочу почувствовать, как его толстый член будет растягивать мои губы. По нижней части его члена проходит крупная вена, и мысль о том, как она будет пульсировать на моем языке, пока он кончает мне в горло, заставляет мою киску сжаться. Я провожу языком по его головке, планируя дразнить его до тех пор, пока он не расколется, но прежде чем я успеваю это сделать, он хватает меня за волосы и толкает вперед, пока не касается задней стенки моего рта. Мои глаза наполняются слезами, а руки ложатся на низ его живота, пока он удерживает меня там, его член сантиметр за сантиметром проникает в мое горло. Я издаю какой-то невнятный звук, хотя трудно не подавиться из-за его огромных размеров.
Другой рукой он обхватывает мой подбородок и нежно поглаживает.
— Дыши носом, малышка.
Я делаю так, как он говорит, и это помогает, и тогда он отстраняет меня от себя, пока полностью не выходит у меня изо рта, и тонкая струйка слюны соединяет головку его члена с моей нижней губой.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
Кивнув, я снова наклоняюсь вперед, моя рука сжимает его член, в то время как я глубоко засасываю его, опускаясь до самого основания и усиливая всасывание на обратном пути. Он больше не прижимает меня к себе, позволяя двигаться в моем собственном темпе, и я удваиваю усилия, желая почувствовать, как он изливает всё, что у него есть, на мой язык.
— Блять.
Одна из моих рук перемещается к его яйцам, слегка поглаживая чувствительную плоть, в то время как я провожу языком по всей длине его члена, и они дергаются в моей руке.
Я такая мокрая, что чувствую, как влага скапливается у меня в трусиках, и начинаю опускать руку, чтобы хоть как-то облегчить боль, но прежде чем успеваю это сделать, хватка на моем лице усиливается.
— Не трогай себя.
В его тоне безошибочно слышится приказ, и я слушаю его, не испытывая желания ослушаться на этот раз, потому что не хочу, чтобы он наказал меня еще сильнее.
— Ты выглядишь так идеально сейчас, — говорит он. — С размазанным макияжем и пухлыми губами, обхватывающими мой член. Могу поспорить, если бы я попросил тебя проглотить меня полностью, ты бы скользнула своим прелестным ротиком по всей моей длине, пока ты не начала бы давиться, как ненасытная маленькая шлюха, не так ли?
От его слов меня охватывает трепет, потому что со мной никогда так не разговаривали. Все всегда обходили меня стороной, и до него я никогда не осознавала, как сильно нуждалась в обратном.