Изыди, Гоголь!
Шрифт:
– - Госпожа Зимина объяснила мне ситуацию, так что можете быть спокойны, господин Ворон, -- басит Далбадун.
– - За те деньги, что мне заплатит граф, я выбью из него самые выгодные для вас условия!
Не удержавшись, я поддерживаю гнома в его хохоте. Этот Камнелоб мне определенно нравится!
– - Жена моя, ты, вообще, на чьей стороне?
– - спрашивает смурной патриарх Зиминых.
Агата в ответ прикрывает глаза ладонью, мол, справедливость слепа.
Упав по середке между графиней и гномом, мы переходим к делу.
Буран
Она озвучивает нам с Далбадуном основные положения контракта о передаче и приеме в дар родовой реликвии. Гном слушает ее с непроницаемым лицом, изредка кивая на какие-то пункты. Я даже начинаю разочаровываться в горце.
Особое внимание женщина уделяет пунктам о неразглашении факта передачи Трескунца и еще нескольким запретам. И вот тут-то Далбадун начинает отрабатывать деньги, пусть и не мои.
– - Горгулью мне в жены, какой плут это придумал?!
– - восклицает гном.
– - Какой запрет на передачу в третьи руки? А запрет на использование магических свойств? Это уже не в какие своды не влезает! С такими условиями монашка в наложницах и то полезнее будет, чем ваш "драгоценный" артефакт!
Здесь Инга и проявляет свою деловую хватку.
Они с гномам спорят, давят друг на друга, обмениваются взаимными колкостями. Но, видя, что интеллегентная женщина начинает все-таки проигрывать напористому нелюдю, подключается Буран.
Граф таки пытается давить на тот факт, что услуги гнома оплачивает именно он, и тому стоит следить за языком, если не хочет не досчитаться в выплате пары нулей. На эту угрозу отвечает уже Агата.
Жена патриарха обещает перезаключить контракт исключительно на свое имя и оплатить услуги Камнелоба из личных средств. Тогда гном совсем перестает себя сдерживать, а помрачневший Буран берется за коньяк.
По тому, как он чешет клеймо на ладони, как бросает нервные, я понимаю, что мой гримуар начинает прижимать. Клеймо жжется, а по углам должнику мерещатся ожившие тени.
Патриарх Зиминых до последнего не намерен расставаться с родовой реликвией, хочет раздавить меня волокитой, формальностями и вынудить согласиться на награду попроще.
К его сожалению, Буран влез в долг не к простому человеку или магу. Он стал должником чернокнижника.
Закончив с изучением документов, я после короткой консультации с Далбадуном наконец подключаюсь к обсуждению. И очень быстро выключаю из него Бурана, угрожая судебным иском.
Доказать легитимность магического договора в губернском или городском суде для простых подданных крайне сложно. Но Камнелоб предлагает обратиться в суд Права и Чести, занимающий делами аристократии. Они судят по совершенно другим критериям и не чураются магических проверок.
В таком случае получить причитающееся мне вознаграждение я не смогу. Но Буран лишиться графского титула и пары имений в мою пользу. Не говоря уже об испорченной репутации.
Махнув рукой, Буран, прихватив бутылку коньяка, пересаживается в кресло. Его место в обсуждении занимает младший брат.
С финансистом рода разговор получается более конструктивным. Я выбиваю из него причитающуюся мне долю за продажу артефактов и реликвий, которые Романовы успели вынести из разлома в Бронке и которые побросали во время своего бегства из порта.
Это оказывается аж сорок с хвостиком тысяч рублей. Кто бы знал, что закрывать разломы так выгодно!
Также мы с Далбадуртом дожимаем Ингу и меняем перманентные запреты на разглашение факта передачи, использования и передачи артефакта в третьи руки на временные. Срок устанавливаем в месяц.
Север предлагает еще одно условие. Обязанность упреждающего информирования и право бронирования для Зиминых Трескунца в случае, если я захочу выставить артефакт на продажу.
Я, в принципе, не против, но сумму бронирования выставляю конскую. Инга с Севером еще пытаются для приличия спорить и возмущаться, но очень скоро мы с гномом вытесняем их из обсуждения.
– - Если сумма неподъемная, думаю, можем сойтись и на эквивалентном артефакте, -- предлагаю я.
– - Горного червя мне в зад, ну уж нет!
– - восклицает Камнелоб.
– - Как я тогда, по-твоему, получу свою долю? Отломаю от артефакта кусок? Или ты заплатишь из своего кармана?
– - Летающую метлу мне в зад, ну уж нет!
– - отмахиваюсь я.
– - Давай тогда установим обязательную сдвоенную оплату…
Наконец по истечении больше двух часов с начала переговоров мы утрясаем последние моменты.
Уставшая, взмыленная, сбросившая пиджак юристка Дюмулен собирает со стола разбросанные листы контракта, исписанные пометками и правками.
– - Что ж… -- она бросает вопросительный взгляд на Бурана, и тот, пнув одну из подползающих к нему теней, обреченно кивает.
– - Раз мы разрешили главные моменты, предлагаю вам, господин Ворон, подписать основные положения контракта и получить причитающееся уже сейчас, чтобы освободить Бурана Казимировича от магического долга.
Далбадун кивает:
– - Когда госпожа Дюмулен оформит остальную часть документов, я проверю и вышлю их вам на подпись, господин Ворон.
Я сперва удивляюсь, что на Земле не принято расписываться кровью. Но со своими шлюхами в чужой бордель не лезут, так что оставляю каллиграфическую роспись простыми чернилами.
После подписей Бурана юристы забирают каждый по экземпляру документов, и мне, наконец, приносят вознаграждение за мой труд.
Открыв роскошный футляр, обтянутый кожей какой-то разломной зверушки, я оглядываю Трескунца и довольно хмыкаю. Патриарх Зиминых встает рядом с такой физиономией, будто отдает собственную дочь в рабство, причем забесплатно.