К-394

Гарсия Ди

Неспроста меня прозвали Тихим жнецом.

Глава 1

Еще одно предупреждение, и ты

Ксандер

Лифт прибыл на десятый этаж, и тихий перезвон вырвал меня из пучины тревожных мыслей. Глубоко вдохнув, я вышел на мрачно декорированную лестничную площадку «Железа Скарзи» — одной из крупнейших и уважаемых оптовых компаний по переработке отходов в Нью-Йорке. Я прошел по черному мраморному полу к дверям из матового стекла.

На них была выгравирована уменьшенная копия эмблемы, и один ее вид стал отвратительным напоминанием о том, что за этими дверьми меня могли или спасти, или сломить. Честно говоря, я не боялся Винсента Скарзи, хотя, наверное, напрасно. Куда больше меня пугала перспектива услышать отказ. Или хуже — узнать, что время истекло.

Особенно когда времени мне как раз и не хватало.

Еще немного времени.

Времени и денег.

Я собирался поставить свой магазин на ноги и заплатить по счетам, вернув Скарзи не только каждый одолженный цент, но и проценты.

Рядом с дверьми стоял современный стол цвета грифельной доски, за которым сидела поразительная рыжеволосая красавица, виденная мной уже дважды. Выглядела она так, словно прибыла к нам на машине времени из другой эпохи. Как звезда пин-ап, с ярко-красными губами и все такое.

— Привет, я пришел встретиться с мистером Скарзи.

— Да, сэр, — красавица по обыкновению улыбнулась и, кивнув мне, что-то вбила в компьютер. — Он готов вас принять. Пройдите через вон те двери и…

— Да, я знаю. В конце коридора повернуть налево. Спасибо, — я отошел от стола прежде, чем последние рекомендации слетели с ее губ.

Я не собирался грубить, ничуть, но она и сама знала, кто я. Объяснение маршрута больше не было обязательной частью программы. Я собирался следовать установленному порядку, отметиться на входе и пойти своей дорогой.

Наверное, меня можно было назвать человеком, шедшим к своей цели.

Рыжеволосая красавица не спорила, даже когда я ухватился за стальную ручку и шагнул в теневой мир переработки отходов. Я назвал его теневым, потому что обычные люди видят происходящее за закрытыми дверьми только в кино. Если вы считаете этот бизнес честным, значит, ни черта о нем не знаете. Как не знал и я, пока не перебрал партию направленных на утилизацию автомобильных дверей. С другой стороны, я бы не начал копать, если бы не беспокоился об убытках своего магазина, о куче счетов из клиник и об отсутствии доходов от вышеупомянутого магазина для оплаты вышеупомянутых счетов.

Коридор вел в большое помещение с панорамными окнами практически по всему периметру. В отличие от темно-серого покрытия на лестничной клетке, здесь стены были облицованы классическим кирпичом. С высокого потолка свисали стальные трубы разного диаметра. Двумя рядами стояли черные кабинки, в которых трудились сотрудники, считавшие свою работу с девяти до пяти такой же, как и любая другая в Америке с минимальной заработной платой. Или же они просто закрывали глаза на правду. Я предположил, что так оно и было, поскольку в реальном мире не бывает насколько слепых людей.

Завернув за угол, я прошел по тихому залу, где слышался лишь звон телефонов и шепотки. Следующий коридор вел к впечатляющим дверям офиса Скарзи или, как я называл его, аквариуму с акулами. Снова глубоко

вздохнув, я постучал костяшками по гладким обсидиановым дверям, оповещая о своем появлении, и толкнул створки вовнутрь. Я очень надеялся получить еще один чек или отсрочку, чтобы, в конце концов, вытащить себя из порочного долгового круга.

Кабинет Винсента Скарзи не переставал меня поражать. В основном из-за разительных отличий от остального здания и влиятельнейшего человека, сидевшего на огромном кожаном троне за черным столом. Прибавьте то, что весь кабинет был белым, начиная с обоев и паркета, заканчивая мебелью. Вдоль одной из стен выстроились современные книжные шкафы со стальными акцентами. То тут, то там висели причудливые стеклянные светильники. Не считая скупого декора, кабинет напоминал белизной и необустроенностью больничную палату. Единственным всплеском цвета был потрясающий вид на гавань, открывавшийся из панорамного окна позади стола и напоминавший яркий объект живописи.

— Мистер Ройс, — громко поприветствовал меня мистер Скарзи, повернувшись лицом ко мне.

В идеально отутюженном и сшитом на заказ костюме, с острым взглядом карих глаз и припорошенными сединой волосами он идеально вписывался в мои представления о том, как должен выглядеть Сатана. Классическое воплощение зла. Тем не менее, до меня доходили слухи, что его старший сын еще хуже. Я не представлял, как такое возможно, и не горел желанием узнать. Большое спасибо, одного Скарзи мне хватило на всю оставшуюся.

Когда я приблизился к столу и протянул руку, губы Винсента изогнулись в зловещей ухмылке.

— Мистер Скарзи.

Он даже не поднялся на своем кресле, лишь слегка кивнул и пожал мою руку. На краткий миг я отметил, что его хватка стала крепче, чем во все наши предыдущие встречи. Возможно, тихое предупреждение о надвигавшейся гибели?

— Будь добр, присаживайся, — мистер Скарзи указал на белые льняные кресла позади меня.

Быстро улыбнувшись в знак уважения, я опустился на ближайшее сидение и вытер вспотевшие ладони о поношенные джинсы.

— Итак, чем я могу помочь тебе сегодня? Внося тебя в расписание, Зена сказала, что дело срочное.

— Я догадываюсь, что ответ будет отрицательным, но я…

— Позволь предположить. Тебе нужно больше денег? — небрежно бросил Скарзи, сложив пальцы домиком.

Повисло молчание.

Проглотив ком в горле, я кивнул, потому что моя гордость, пускай и истертая смущением, не позволила мне признаться вслух. В мертвой тишине Винсент Скарзи рассматривал меня, и чем дольше не отводил пронзительного взгляда, тем чаще и тяжелее билось сердце в моей груди. Вскоре оно буквально заходилось, и мне казалось, что его дикий ритм слышал даже мистер Скарзи.

— И сколько тебе нужно на этот раз? — полюбопытствовал он, выгнув бровь.

— Двадцать пять, сэр.

— Двадцать пять долларов или двадцать пять тысяч? Конкретнее, Ройс. Ты же знаешь, как я презираю неопределенность.

Ублюдок.

Он прекрасно знал, что я имел в виду. Внезапно разозлившись, я невыносимо захотел закатить глаза. Поддался ли я мимолетному порыву? Нет. Я слишком ценил свою жизнь для такого дерьма.

— Двадцать пять тысяч, сэр, — уточнил я, на пределе сил стараясь говорить ровным тоном.