К-394

Гарсия Ди

— И ты хочешь в качестве прикрытия Лиану? — глумился Маттео. — Она — двадцатиоднолетняя Мать Тереза.

— Я просто спросил, брат, — Джио вернул мне жилет. — Слишком много дерьма, чтобы разгрести вчетвером.

— Если решил вести себя как баба, лучше останься здесь. Нам и без тебя проблем хватает, — пробурчал Маттео, закатив глаза.

— Эй! — оттолкнув Джио с пути, я подскочила к своему придурошному брату и ткнула его пальцем в грудь. — Отвали от него. Ты прекрасно знаешь, что ему все это не по душе. Или перестань говорить гадости, или сам оставайся здесь.

— Бога ради! — взревел Алессио. — Прекратите, оба!

Мы замерли,

глядя друг на друга в тусклом свете фонарей. Маттео поднял руки в знак поражения, и я вернулась к Джио. Он успел вооружиться, но по-прежнему был встревожен предстоящей операцией. Больше не проронив ни слова, мы сели в наш семейный черный внедорожник. Алессио занял место водителя, и мы отъехали с парковки. Благодаря его авторитету, мы не расслаблялись, за что в тот момент я была ему признательна, поскольку Джио сидел на заднем сидении вместе со мной и с каждым светофором выглядел все более утомленным. Потянувшись, я взяла его за руку, ободрительно сжав ее в знак поддержки. Джио посмотрел на меня, и его слабая улыбка пронзила меня до самого сердца, сказав мне все громче любых слов. Мне очень не хотелось видеть брата таким, но говоря откровенно, мы в нем нуждались. Мы были семьей, и Гаспар ЛеРу нас обманул. Пришло время напомнить французу, что со Скарзи лучше не связываться.

— Дыши, — одними губами прошептала я, и Джио кивнул, после чего принялся снова смотреть в окно. Тоже сосредоточившись на дыхании, я наблюдала, как за стеклом проносился Манхэттен. Я смотрела на освещенные здания и фонари, вспоминая наш план. Разумеется, если бы отец не был уверен, никогда не отпустил бы нас на миссию одних, но внезапно мне подумалось, что Джио мог быть прав.

Глава 3

Выбор

Ксандер

Чек Скарзи прожигал дыру в моем кармане точно так же, как и в мыслях. У меня голове крутились десятки мыслей все время, пока я спускался на лифте до первого этажа «Железа Скарзи», забирал у службы безопасности свой шлем и шел — растерянный и взвинченный — к своему мотоциклу. К своему матовому черному GSX-R1000. К своей девушке. Нуар, как я любил ее называть.

Надев шлем, я ударил ногой по педали и под тарахтенье мотора задался вопросом, где мне за тридцать дней достать пятьдесят тысяч, или как прожить до конца дней своих без вины или раскаяния за убийство. Ни один из вариантов не был проще или предпочтительней другого, но учитывая мою нищету, я уже был ходячим мертвецом…

Разве что я мог бы спастись, заключив сделку и продав душу дьяволу.

Наверное, я знал, каким будет мое решение, но мне дали три дня на раздумья. Я собирался смаковать каждую секунду своей свободы до последней, прежде чем дать Скрази тот или иной ответ.

Обеспокоенно вздохнув, я снял мотоцикл с подножки и поехал по грунтовой дороге между старыми ржавыми погрузочными контейнерами. Даже в шлеме я уловил в воздухе ноты соли из гавани, мелькавшей слева в зазорах и чуть не ослепившей меня через лицевой щиток бликами на поверхности воды. Хоть солнце и было в зените, полосуя по глазам яркими лучами, приближение осени было бесспорно. Чем быстрее я ехал к железному забору, тем сильнее холод щипал мои костяшки. Тогда я порадовался, что утром надел кожаную куртку, иначе по пути в магазин успел бы замерзнуть.

Полчаса спустя я доехал до «Ройса» — моей гордости и радости,

к сожалению, изо дня в день все стремительней шедшей ко дну. Мне не хотелось думать, как разочаровался бы отец, более двух десятилетий назад вложивший в покупку магазина каждый накопленный цент. Расстроено покачав головой, я тяжелой рукой толкнул дверь, и в пустом устаревшем торговом зале раздался звон колокольчика. Помещение украшали лишь грязно-белые стены и выцветшие плитки на полу, уложенные в шахматном порядке. Когда-то здесь висели картины ретро-автомобилей, но я забрал их домой после того, как однажды остался ночевать в магазине, и меня попытались ограбить два панка.

Услышав перезвон, Зак — единственный сотрудник, которому я еще мог платить — выглянул из кабинета. Он улыбнулся мне, но когда я протиснулся за стройку и молча прошел мимо, почти сразу поник.

— Все хорошо, босс? — осторожно спросил Зак.

Бедный ребенок. Я постоянно подкидывал ему причины для беспокойств. Конечно, не намеренно, но от меня опаляющими волнами исходило напряжение, а он не был идиотом. Рухнув в потертое офисное кресло, я потер ладонью лицо и посмотрел на Зака.

— Да, все хорошо. Просто устал под конец недели. Пока меня не было, никто не звонил?

Покачав головой, он сел за свободный стол на противоположном конце кабинета.

— Разумеется, — сказал я. Стоило догадаться.

Если я оставлял Зака за главного, никто никогда не звонил. Черт, никто никогда не звонил, даже когда я был в «Ройсе», то есть, каждый проклятый день каждой проклятой недели. У нас и случайные посетители были редкостью, не говоря уже о назначенных встречах, вышедших из моды еще в прошлом веке. Вопреки всем моим усилиям, бизнес не развивался. Я пытался снижать и повышать цены, предлагал скидки, прибегал к маркетингу и заказал тридцатисекундный рекламный ролик, стоивший мне руки и ноги. «Ройс» не мог конкурировать с гигантами вроде Mavis и Goodyear, особенно если учесть, что располагался он в сердце Бронкса. Наше здание выглядело готовым обрушиться в любой момент.

— Тогда давай закрываться, — я встал. — Нет смысла сидеть и плевать в потолок. Все равно уже почти шесть.

— Смысл есть. Например, вдруг… — начал Зак, но я поднял руку и перебил его.

— Все хорошо, правда, — заверил я, стоя на пороге. — Даже если закроемся на два часа раньше, доходы не упадут. Зато упадут, если не закроемся.

— Я могу пойти домой, — тихо предложил Зак, прекрасно понимая, что осталось недосказанным.

Заботься я только о деловом аспекте, уволил бы Зака давным-давно, но у меня было сердце. Для мальчика, недавно окончившего школу, он был трудолюбивым, ответственным и знал свое дело. Поэтому я платил ему минимальную зарплату и вносил в рабочий график. Для меня оставалось загадкой, почему Зак не уволился и не нашел высокооплачиваемую работу, но я был рад, что хоть кто-то верил в успех моего бизнеса и в меня самого.

— Зак, мы оба пойдем по домам. Сегодня пятница. Все равно вечером к нам никто не зайдет.

Он неохотно отодвинулся от стола и вышел из кабинета, после чего я выключил свет и запер двери. Как и в конце любого рабочего дня, Зак открыл кассовый аппарат. Но не было никакой необходимости соблюдать установленный порядок, ведь с тех пор как утром я пришел сюда, выручки практически не прибавилось.

— Что ты делаешь? — спросил я, обойдя стойку.

— Достаю наличные, — вскинул Зак взгляд, держа несколько двадцатидолларовых купюр.