К истокам Руси. Народ и язык

Трубачев Олег Николаевич

Мы исходим из постулата древней диалектной множественности и поэтому не ищем ответа на все вопросы в субстрате-суперстрате. Поучительная пестрота мнений, например, о субстрате германского говорит о зыбкости этого понятия, причем одни просто признают этот субстрат, другие относят к нему 30% германской лексики [254] , третьи считают, что он огромен [255] , тогда как четвертые уверены, что он вообще маловероятен [256] . В одном западном варианте ответа на вопрос «Кто такие германцы?» [257] , помимо различных археологических аргументов, делается упор на «архаическую лексику неиндоевропейского происхождения», куда автор относит герм. *hrugna– «икра (рыбья)», *dubon– «голубь» и ряд других слов. Однако давно известно родство первого из них с такими названиями лягушачьей икры из первоначального обозначения крика этих земноводных в брачный период, как русск. диал. крек, крек «лягушачья икра», лит. kurkulai – то же, т.е. это исконная лексика повседневных понятий, которую не было надобности брать из субстрата, как равным образом и германское название голубя (*dubon– , нем. Taube), давно объясненное из первоначального названия темного цвета (подобный принцип называния голубя также известен в разных языках). Необходимость этимологической проверки этих утверждений, таким образом, очевидна. Проверка этимологии тем более важна, что сейчас все больше признается этногенетическая важность лексических свидетельств сравнительно с фонетическими различиями, которые конституировались относительно поздно, в славянском – начиная с I тысячелетия нашей эры, в германском – не ранее середины I тыс. до н. э., тогда как лексические изоглоссы «золото», «серебро», «рожь», «свинья», «поросенок», «рало», «сеять», «серп» и многие другие насчитывают к этому времени не одно тысячелетие, а с ними и языковая, и культурная самобытность соответствующих индоевропейских племен.

254

Milewski Т. Dyferencjacja jezykow indoeuropejskich // I Miedzynarodowy kongres arche ologii slowianskiej. Warszawa, 1965. Wroclaw etc., 1968, 67.

255

Gimbutas M. Primary and secondary homeland of the Indo-European studies, vol. 13, № 1 – 2, 1985, 200.

256

Polome E. Op. cit., 60.

257

Polome E.C. Who are the Germanic people? // Festschrift M. Gtmbutas; passim.

По этой линии – наличие или отсутствие лексических связей, общих новообразований – идет изучение древнеиндоевропеских диалектов. Констатируется, например, отсутствие соседства древних германцев и древних греков [258] . Греки – это особая глава индоевропейской проблемы. Утверждения, что греки направлялись в Эгеиду из Малой Азии [259] , кажутся сомнительными ввиду стойкой античной традиции ионической миграции, наоборот, в Малую Азию из Аттики XI – X вв. до н. э., которая подтверждается археологически [260] и, возможно, лингвистически, ср. Attike (ge) – «отцовская (земля)», если от atta «отец» (любопытен фамильярный статус производящего и производного) [261] ; аналогично metropolis – «главный город», «город-мать» (тоже в отношении колонии). Греки пришли в Грецию, очевидно, с севера, одно из их полулегендарных названий – Danaoi «данайцы» – указывает прямо на Дунай, сохраняя архаичную форму названия среднего течения этой реки [262] . Есть мнение, что традиция о походе аргонавтов на север – это ранняя традиция о «возврате греков» [263] . Археологические следы важной проблемы прихода греков в Грецию и Эгеиду, конечно, еще предстоит изучать специалистам.

258

Polome E.C. Some comments on Germano-Hellenic lexical correspondences // Festschrift Alinei, passim.

259

Гамкрелидзе T.B., Иванов В.В. Указ, соч., II. 899.

260

Der Kleine Pauly. Lexikon der Antike in funf Banden. Munchen, 1979, Bd. 2, Sp. 1436 – 1437.

261

См. еще: Трубачев О.Н. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. М., 1959, 25. Прочие объяснения Attike – из Athenaike, афинский, -ая или от akte «берег» (?) – просто кажутся малоубедительными.

262

Schmid W.P. Griechenland und Alteuropa im Blickfeld des Sprachhistorikers. Tessalonike 1983, 408.

263

Bacic J. Te emergence of the Sklabenoi (Slavs), their arrival on the Balkan peninsula,, and the role of the Avars in these events: revised concepts in a new perspective, Columbia university Ph. D. 1983. University microflms International. Ann Arbor; Michigan, 1984, 65.

Армяне – столь же обособленная индоевропейская ветвь, как и греки, но их пути и контакты затрагивают многие другие индоевропейские группы, и в данном случае мнение, что протоармянский лишь незначительно перемещался внутри Малой Азии, наталкивается на лингвистические противоречия. Даже если оставить пока в стороне крайние концепции – о встрече праславян и праармян на Украине [264] или о соседстве армян с индийцами к северу от Черного моря [265] , не говоря уже о киммерийской теории генезиса армянского [266] , то палеобалканские связи и истоки армянского до его появления в Малой Азии и на Армянском нагорье остаются вне всяких сомнений. Достаточно сослаться на известную традицию Геродота о том, что «армяне – фригийские колонисты». Сами фригийцы, бывшие, видимо, следующей волной балканских переселенцев, известны в Малой Азии уже со II тыс. до н. э. Все это население имеет прочные корни среди балканских индоевропейцев, где оставались близкородственные бригийцы и пеоны. Для предыстории армян особенно интересны последние, чей этноним Paiones, продолжающий древнее *pai(u)es «луговые (жители)», ср. более краткую старую форму в составе близкого этнонима Paio-plai [267] , проливает новый свет на само название армян Наук' < *paies, в результате чего армяне, эти записные жители гор, тоже оказываются первоначально «луговыми», «долинными» (связь с названием страны Haiasa менее вероятна, как, впрочем, и с этнонимом Hatti, что побуждает некоторых вообще признавать этноним Наук' неясным). Пеоны, мизийско-фригийское племя, владели речными долинами Фракии [268] , они сидели и на реке Erigon (современная Црна река, т.е. «Черная река», в Македонии, бассейн Вардара), что этимологически тождественно (Erigon) арм. erek «вечер» (т.е. «темнота») [269] . От рек Вардара и Струмы следы протоармян восходят еще дальше на север, где в Дунай в Румынии впадает река Vedea, этимологически – «вода», в своей огласовке взаимно покрывающаяся с фриг. bedu и арм. get, «река». Ареной известных науке сепаратных изоглосс армянского с греческим и с древнеиндийским реально могло быть древнее Подунавье с примыкающими районами.

264

Golo,b Z. Te ethnogenesis of the Slavs in the light of linguistics (отд. отт.).

265

Порциг В. Указ. соч., 239.

266

Schramm G. Nordpontische Strome. Namenphilologische Zugunge zur Fruhzeit des europaischen Ostens. Gottingen, 1973, 165, 204, 217.

267

Mayer A. Die Sprache der alten Illyrier, Bd. II. Wien, 1959, 85.

268

Tomaschek W. Die alten Traker. Nachdruck. Wien, 1980, 8.

269

Duridanow I. Die Hydronymie des Vardarsystems als Geschichtsquelle. Koln; Wien, 1975, 26 – 27; Katicic R. Ancient languages of the Balkans. Part. I. Mouton, Te Hague; Paris, 1976, 147.

Значительное количество общих изоглосс обнаруживают также армянско-славянские языковые связи. Из них мы выделим соответствие названий железы: арм. gelj – слав. *zheleza [270] . Если из этого же этимологического материала славянские и балтийские языки развили общее новообразование – название железа, что позволяет датировать интенсивные балто-славянские контакты с эпохи железа, т.е. около 500 г. до н. э., то армянско-славянские контакты фиксируют лишь дометаллическую семантику этого корня – «комочкообразная субстанция», «железа», что свидетельствует о времени до появления болотного железа – эпохе бронзы или неолите (II – начало I тыс. до н. э.).

270

Сараджева Л.А. Указ, соч., 132.

Западнобалканские индоевропейские племена – иллирийцы – простирались довольно далеко на Север – до Силезии, временами – до Балтийского моря. Концом II тыс. до н. э. датируют их перемещение (обратное?) к Югу [271] . Возможно, что это как-то сказалось и на уходе италийских племен в Италию из относительно более северных мест в центре Европы. Наверное, именно северные иллирийцы, или иллиро-венеты, причастны к созданию лужицкой культуры. Именно эти племена с такой особой лексикой, как *delm– «овца» (апеллятивно сохранилось в албанском, а в ономастике – Dalmatia и близкие от собственно Далмации на юге до следов в Восточной Германии), *daksa «море» (от Эпира на юге и Адриатики до следов в Германии и Чехии), племенными названиями типа Liccavici (сохранилось до Средневековья на западнопольских землях), местными и водными названиями типа *arson-, *serm-, *tara, оставили следы так называемого третьего этноса на позднейшей границе германцев и славян. Ясно одно, что носителями ископаемой лужицкой культуры не были ни кельты, ни италийские племена. Ввиду присутствия северных иллирийцев (венетов) в роли упомянутого пограничного «третьего этноса» их участие одновременно в славянском этнообразовании трудно вообразимо. Еще менее реален «лужицкий» суперстрат иной этнической принадлежности (например, италийской), принимаемый некоторыми учеными для объяснения славянского этногенеза, – поскольку уже во II тысячелетии вероятно продвижение италийских племен из Центральной Европы в Италию.

271

Порциг В. Указ, соч., 131.

Начиная с Лер-Сплавинского существует теория этногенеза славян как результата наслаивания этих загадочных археологических «лужичан» на протобалтов. Лингвистически здесь многое спорно, ср. указание на финно-угорский как древний субстрат балтийского [272] . Противоречия протобалтийской концепции возникновения праславянского обозначились еще у Лер-Сплавинского, который указал на более тесные западно-индоевропейские связи славян, чем балтов [273] . Последующие разыскания углубили этот аспект, что вызвало необходимость «развести» балтов и славян в том, что касается их этнообразования.

272

Ванагас А. Хронологические пласты иноязычных топонимов Литвы // ZfS 30, 6, 1985, 869.

273

Lehr-Splawinski Т. О pochodzeniu i praojczyznie Slowian. Poznan, 1946. 38, 42.

Таковы в самых скупых чертах предпосылки современной дунайской теории праистории славян [274] . Ее обоснований – этимологических, конкретно-лингвистических – в действительности много больше, чем можно представить здесь, поэтому приходится ограничиться самыми общими и выборочными. Возражения против дунайской теории славянского этнообразования необходимо и дальше изучать, однако вряд ли прав В.В. Седов (устное высказывание), датирующий инфильтрации с Дуная на север от Карпат не древнее IV в. до н. э. и полагающий при этом, что эти инфильтрации уже застали славян на польских землях, чему там противоречит уже одно наличие неславянской индоевропейской номенклатуры (гидронимии), очевидно, более древней, чем появление на этих же землях славян.

274

Трубачев О.Н. Языкознание и этногенез славян (I – VI) // ВЯ, 1982. № 4 – 5; 1984. № 2 – 3; 1985. № 4 – 5; Birnbaum H., Merill P.T. Recent advances in the reconstruction of Common Slavic (1971 – 1982). Slavica publischers, Columbus, Ohio, 1985, 78 и cл.; Birnbaum H. Indo-Europeans between the Baltic Sea and the Black Sea // Te Journal of Indo-European studies. Vol. 12. № 3 – 4, 1984, с. 253 – 255; Birnbaum H. Noch einmal zu den slavischen Milingen auf der Peloponnes // Festschrift fur H. Brauer. Koln; Wien, 1986, с. 24 – 25; Kunstmann H. Die Namen der ostslavischcn Derevljane, Polocane und Vylynjane // Die Welt der Staven, Jg. XXX, 2. Munchen, 1985, с. 235.

Мы разделяем мнение, что «проблема прародины славян самым тесным образом связана с теориями о прародине индоевропейцев» [275] , хотя существуют и прямо противоположные суждения [276] . Будучи языками сатем, и славянские, и балтийские языки развили инновацию в виде ассибиляции палатальных задненебных согласных. Судя по этой иновационной особенности, они находились внутри индоевропейского ареала. Однако и здесь серьезные различия: слав. s<*ts<*k; балт. sh<*tsh<*k (попытки примирить и объединить обе линии развития следует признать неудачными).

275

Rysiewicz Z. О praojczyznie Slowian // Z. Rysiewicz. Studia jezykoznawcze. Wroclaw, 1956, с. 92.

276

Walczak R. /Рец. на кн.: W. Manczak. Praojczyzna Slowian. Wroclaw etc., 1981 // Lingua Posnaniensis XXVII, 1984.

Балты позднее стали распространяться на Запад и вышли на Янтарный путь. О Дунае они узнали от славян еще позже. Славяне рано стали пользоваться известным кельтско-германским названием *dunaj/*dunavь, относившимся к Среднему и Верхнему Дунаю, однако замечательно, что они не знали древних названий Нижнего Дуная, например Istros. Из поля зрения древних славян выпал, таким образом, фракийский сектор реки. Это соответствует уже отмечавшимся преимущественным древним связям между фракийским, дакским и балтийским [277] . Славяне ориентировались с древности на связи с германцами, кельтами, италиками, иллирийцами, т.е. с западными индоевропейцами. В последние десятилетия удалось выявить важные свидетельства древних латинско-славянских связей в названиях окружающей природы типа paludem – *polovodьje и др. и названиях культуры [278] .

277

Duridanov I. Trakisch-dakische Studien. 1. Die thrakisch– und dakisch-bahischen Sprachbeziehungen. Sofa, 1969, passim, особенно с. 100.

278

Трубачев O.H. Ремесленная терминология в славянских языках. М., 1966, 392 – 393; Golo,b Z. Kiedy nastapilo rozczczepienie je,zykowe Baltow i Slowian? // Acta Baltico-Slavica XIV, 1981, 123 – 124; Friedrich P. Op. cit., 173 – 174; Schelesniker H. Die Schichten des urslavischen Wortschatzes // Anzeiger fur slavische Philologie, Bd. XV/XVI, 1984 – 1985, с. 77 и cл.

В отличие от западных связей праславян их связи с восточными индоевропейцами как бы постэтногоничны, взять хотя бы известные славяно-иранские отношения (не древнее середины I тыс. до н. э.), которые отражают религиозное влияние на славян, но совершенно не затрагивают элементарные понятия и природу. Есть признаки аналогичного индоарийского влияния на славян. Распад индоиранцев на две ветви носит в Северном Причерноморье окончательный характер, хотя каждый «распад» лишь закрепляет и старое диалектное членение и новую консолидацию. Любопытно, что некоторые индоарийские (праиндийские) изоглоссы, возможно, выступают еще в Карпатском регионе. Так, уже Соболевский связал название притока Тисы Hornad с др.-инд. nadi «река» [279] ; мы можем добавить ряд местных названий с элементом -nad, известных исключительно в Трансильвании и Банате: Panade, Tasnad, Tusnad, Cenad [280] . Известная Nitra в Словакии находит теперь объяснение как связанная с древней формой (*neitra) др.-инд. netra– «проход» [281] .

279

Соболевский А. Славяно-скифские этюды. XVII // ИРЯС, т. I, кн. 2, с. 173.

280

Трубачев О.Н. Indoarica в Скифии и Дакии // Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья, М., 1984, с. 152.

281

Трубачев О.Н. «Старая Скифия» (‘Arkhaie Skuthie) Геродота (IV, 99) и славяне. Лингвистический аспект // ВЯ. 1979. № 4, с. 44.