К истокам

Следы на Снегу

***

Он издали почувствовал беспокойный зов города, тихий гул, который нарастал по мере приближения к нему. Остановился на сопке, откуда открывался вид на долину, в которой раскинулась столица, и постоял, привыкая к яркому свету, шуму и суете на улицах. Достал наушники, сделал музыку погромче – и лишь после этого решился съехать на кольцевую дорогу. Машин было мало, но Алек предпочел бы абсолютно пустые улицы. Иногда он вставал пораньше, чтобы застать город спящим, и объезжал его, наслаждаясь хрупким покоем, царившим под светом фонарей.

Спустя полчаса он был возле дома. Взглянул на часы – почти два. Самое тёмное и странное время суток, когда мир кажется особенно зыбким и ненадёжным.

Правда, гулянка, которую устроили соседи сверху, оказалась вполне реальной. Алек какое-то время лежал, пытаясь отрешиться от шума, но потом не выдержал. Охотник был в полной боевой готовности – лапы широко расставлены, шерсть на загривке вздыблена, зубы оскалены, уши прижаты к голове. Он чуял предстоящую схватку и заранее предвкушал её, зная, что человек устал, слаб и уязвим, и был готов снести стены своей тюрьмы. Алек поднялся на следующий этаж, позвонил в дверь, из-за которой доносился шум, неосознанно улавливая запахи и звуки из соседних квартир, составляя из них цельную картину – зверь с человеческим разумом. Или человек со звериным чутьём? Крайне редко он был первым, но чаще ему удавалось оставаться самим собой. В эту ночь он был слишком измотан, напряжён, да и час был поздний – время для Охотника, а не для человека.

Дверь медленно открылась, за ней стоял парень, почти его ровесник, может, чуть старше. Он с вызовом посмотрел на незваного гостя, но одного движения Охотника оказалось достаточно, чтобы сбить его с ног. Алек уловил ужас, который волнами разошёлся по всей квартире, остальные её обитатели тоже каким-то непостижимым образом почувствовали его, словно и у них включился древний инстинкт, когда страх одного животного мгновенно передаётся всему стаду. Он уже не мог сдерживать внутреннего хищника – тот нёсся вперед, сея вокруг хаос, разрушения и боль. Спустя пять минут в квартире воцарилась тишина. Алеку ценой невероятных усилий удалось удержать Охотника от чрезмерной жестокости – с этой кучки пьяных (хотя нет, к тому времени уже абсолютно трезвых) молодых людей хватило и минимального физического воздействия. Кому-то он заехал в челюсть, другому разбил нос, третьего просто вышвырнул на лестницу – его жертвы, постанывая и всхлипывая, забились по углам, а он сам отвёл душу, устроив в квартире разгром. Охотнику было всё равно, с чем или с кем расправляться. В такие моменты он не видел разницы между живым и неодушевлённым, и Алек пользовался этим, направляя его ярость на вещи, а не на людей. Это помогло усмирить хищника, загнать его, уставшего и покорного, обратно в клетку.

Алек даже не думал, что кто-то из этих парней потом попытается устроить ему неприятности – Охотник умел внушать страх, острота которого и притуплялась со временем, но ощущался он всегда. Это была его личная метка, которую он наносил всем своим жертвам. Пока Охотник был рядом, его добыча всегда держалась настороже и старалась быть как можно менее заметной. Спускаясь в свою квартиру, Алек был уверен, что отныне покой обеспечен – по крайней мере, до тех пор, пока он живёт в этом доме.

***

Денис вновь появился на занятиях ни с чем. Что он мог рассказать? Ничего, разве что о короткой стычке в лесу. И о том моменте, когда едва не потерял сознание от страха. Пётр был особенно собранным и серьёзным, никаких присущих ему шуточек и баек из предыдущих экспедиций. Они вновь обсудили фотографию, но без особого энтузиазма. После лекции преподаватель пригласил его в свой кабинет.

– Ну, как идут дела? Ты встретился со своим знакомым? – Пётр с улыбкой подал ему дымящуюся кружку.

– Нет, то есть, да, – Денис с благодарностью отпил ароматный напиток. На этой кафедре знали толк в хорошем кофе.

– Как это понимать?

– Я его встретил, но поговорить

не удалось. Он не очень общительный, – Денис буквально чувствовал, как от смущения краснеет не только лицо, но и уши. Горячий напиток также оказал своё действие, кровь побежала быстрее и прилила к щекам.

– Ну, и ты ведь тоже… Ладно, молчу-молчу, не буду больше перебивать, рассказывай, – Пётр устроился за своим столом, откуда-то материализовал вазочку с печеньем, – Угощайся.

– Он, кажется, понял, что я преследую его и… – Денис запнулся, вспомнив ужас, который им тогда овладел, – В общем, он на меня напал.

Пётр взглянул на него с беспокойством:

– Ты в порядке?

– Он просто сбил меня с ног, ничего страшного, но ему не понравился наш интерес. Сказал, что не может нам помочь, – Денис вздохнул. Не будет же он рассказывать преподавателю о том, что ему померещилось в сумерках – у страха глаза велики, мало ли что могло подсказать его воображение в тот момент.

– Ладно, раз так, может, мне удастся его уговорить, как ты думаешь? Где и когда ты его обычно встречаешь? – у Петра загорелись глаза, он азартно потёр руки, по всему было видно, что он не собирался так просто сдаваться.

– В парке, рядом с моим домом, он обычно бегает рано утром. Я всю неделю ждал, но встретил его только в выходные.

– Хорошо, если не возражаешь, я мог бы у тебя переночевать и пойти вместе с тобой. Что ты об этом думаешь? – совершенно будничным тоном осведомился Пётр.

Денис был смущён. И не сколько неожиданным вопросом, хотя, скорее, это прозвучало как предложение, а настойчивостью Петра. Сам он отступил бы, получив такой недвусмысленный отказ. Зачем навязываться тому, кто явно старается избежать внимания? Стоит ли искать встречи с человеком, не желающим, чтобы лезли в его жизнь? Денис знал, что он и сам был бы не рад, если какие-то незнакомцы вдруг решили бы его преследовать. Но он не высказал вслух свои соображения – молча допил кофе и из вежливости съел одно печенье, оказавшееся удивительно невкусным. Он никогда не умел говорить «нет», поэтому и в этот раз ответил согласием, хотя даже не представлял, как принимать гостей. Денис предчувствовал, что ему обеспечена бессонная ночь, полная тревог – он настолько привык жить один, что чужое присутствие в квартире не дало бы ему уснуть. Может, ему стоило возразить, но момент был упущен, и он покорно пообещал дождаться Петра после пар.

***

А Пётр нутром чуял, что просто обязан ухватиться за эту возможность – вцепиться и не выпускать, это был его путь в большую науку, возможно, даже не только к отдельной статье в журнале, но и целой книге. Поиск, которым по его заданию занялись студенты, как он и ожидал, ничего выдающегося не дал. Он возобновил чтение лекций, полагающихся по программе кружка. Ребята исправно ходили по музеям, изучали материальную и духовную культуру народов, населявших их немаленький регион, но Пётр не оставлял надежды найти что-то новое по теме, которая стала его идеей фикс. Месяцы труда принесли жалкие крохи информации – в одном из старых сборников профессора Серебрякова он вычитал странную легенду, которую пересказал один из стариков – о роде хищных людей, в которых боги вселили ярость и жажду крови, отметив их особым клеймом. Нашлась и жутковатая сказка, которую сочинили представители другого народа – о том, что тёмными осенними ночами, когда земля замерзает, а звезды светят особенно ярко, хищное племя выходит на большую охоту, и путникам, которым не повезло оказаться под открытым небом, суждено погибнуть страшной смертью. Эти люди охотятся стаями, они умны, сильны и поэтому особенно опасны, куда страшнее обычного дикого зверя, но распознать их несложно – они несут на своем теле особую печать.