К новому берегу
Шрифт:
Несколько позже Анна перешла к другим методам работы. Она созвала различные собрания. На первом собрании встретилась с волостной интеллигенцией: учителями, агрономами, врачами, служащими учреждений. Анна внимательно прислушивалась к тому, что говорили собравшиеся, отметила бытовые и производственные нужды и предложения. Она рассказала собранию о роли интеллигенции и задачах в строительстве новой, советской жизни и скоро нашла общий язык с большинством этих людей. После собрания большая часть интеллигенции включилась в общественную жизнь, стала работать в постоянных комиссиях, участвовать в различных культурных начинаниях. Это было первым достижением Анны.
Через неделю Анна созвала молодежь.
На третьем собрании Анна встретилась с женщинами. Собралась самая разнородная и в то же время самая благодарная аудитория. Пурвайские женщины, отупевшие от тяжелого труда, вековых предрассудков и религиозного дурмана, жили, как и в любом провинциальном углу Латвии, серой, заполненной мелочами жизнью. Pix интересы не выходили за пределы семьи. Запуганные, робкие, они с недоверием слушали смелые призывы Анны; возможно, многие в душе и соглашались с ней, но не осмеливались откликнуться: а что скажет муж, соседи, пастор? Каждая боялась первой сделать решительный шаг. Анне надо было найти среди этой массы более смелых, предприимчивых, энергичных женщин. Ей помогла жена директора школы Жагара, очень уважаемая жителями волости. Когда она сразу после Анны взяла слово и начала говорить о том, какую огромную роль играет женщина во всех областях жизни Советского государства и каким образом хозяйки могут принять участие в различных начинаниях волости, аудитория зашевелилась: посыпались вопросы и завязался оживленный разговор. В результате около двадцати женщин стали работать в постоянных комиссиях, две — уполномоченными десятидворок, и в дальнейшем более половины участников народных собраний всегда составляли женщины!
Нельзя сказать, что и мужчины остались сторонними наблюдателями. Некоторые иронизировали, некоторые сердито ворчали на такое «баловство» жен, но большинство довольно скоро примирилось. Только новохозяин Липстынь проявил характер и категорически запретил жене участвовать в общественной жизни.
— Сиди дома и нянчи детей, если нет других дел, а бегать на всякие там комиссии нечего! — сказал он ей. — Тоже нашлась ораторша. Уж мы, мужчины, как-нибудь обойдемся в государственных делах без вашей помощи. До сих пор обходились и дальше не пропадем.
Анна, узнав об этом, однажды вечером пришла к Липстыню.
— В каком государстве вы живете, товарищ Липстынь? — спросила она.
— Как в каком? — удивился Липстынь, еще довольно молодой мужчина. — Где, как не в Советском Союзе.
— Ходят слухи, что вы хотите ввести в нашей волости новую конституцию, — продолжала Анна. — Советская конституция вам не подходит.
— Конституция есть конституция, и я по ней живу, так же как вы и все прочие.
— А в своей семье стараетесь поддерживать такой порядок, как у турок. Жена да убоится мужа, не так ли?
— Вы не смешивайте семейные дела с государственными! — сердито крикнул Липстынь. — Никто вам таких прав не давал.
— В Советском государстве мужчины и женщины пользуются равными правами. Ваша жена — полноправная гражданка, а не рабыня. Почему вы запрещаете ей участвовать в общественной жизни?
— Еще раз повторяю вам: не вмешивайтесь в мои семейные дела. Это мое личное дело. Я беспартийный, поэтому особенно-то мною не командуйте.
— Ну, а если ваша жена через некоторое время вступит в партию? Может, вы и это ей запретите?
— Это мы еще посмотрим… — проворчал Липстынь. — У вас совета я не спрошу. Достаточно пожили и сами знаем, что нам на пользу.
— Тогда не забудьте: вашего согласия в этом деле тоже никто не спросит.
Анна стыдила, убеждала Липстыня до тех пор, пока его не бросило в жар. Покрасневший, сердитый, он слушал парторга. Временами, когда жена тоже добавляла какую-нибудь колкость, его так и передергивало. Наконец у него вырвалось откровенное признание:
— На что же это будет похоже, если жена начнет работать в разных там комиссиях, а муж нигде? Все будут знать жену, а муж будет каким-то приложением. Прозовут мужем Липстыниене. Разве это порядок?
— Ах, вот в чем дело! — засмеялась Анна. — Да кто же вам мешает работать в комиссиях? Милости просим, хоть завтра начинайте. Общественники нам всегда нужны. Ведь это приветствовать надо, что вы не хотите отставать от жены.
Недоразумение ликвидировалось быстро и успешно: волостной актив приобрел еще одного нового члена, и он оказался отнюдь не малоценным.
2
Проработав весь день на ремонте прицепного инвентаря, Жан Пацеплис пришел под вечер домой, умылся и переоделся в лучший костюм. Сегодня он должен был идти в Народный дом на репетицию хореографического кружка и заодно хотел обменять в библиотеке книги. И там и тут ему придется встретиться с Гайдой Римша. Вообще выходило так, что Жану всюду приходилось встречаться с этой девушкой; в кружках, в библиотеке, на комсомольских собраниях и даже в МТС, где отец Гайды был старшим агрономом и где она жила, — повсюду их дороги встречались так неожиданно и просто, что даже самые завзятые любители сплетен не могли усмотреть в этом ничего подозрительного.
С весны Жан работал прицепщиком у самого лучшего тракториста — Васильева. Тот учил его обращаться с трактором и прицепным инвентарем. Жан обзавелся учебниками и уже давно усвоил технический минимум. Как большого праздника, ждал он того дня, когда сможет сесть за руль трактора «СТЗ-НАТИ» и самостоятельно провести первые глубокие борозды в каком-нибудь старом клеверище или на затвердевшей залежи. Но на этом Жан не хотел успокаиваться: если будущей зимой не случится ничего непредвиденного, он обязательно поедет на курсы. Молотилка, комбайн, сложные мелиоративные агрегаты и механизмы, которые вступят в работу следующей весной, давно заинтересовали парня, ему все надо было освоить, чтобы стать настоящим трактористом.
— Куда это опять наш инженер собирается? — иронически спросил старый Пацеплис, наблюдая за сборами сына. — Какая юбка поджидает тебя?
— Многие и разные, — ответил Жан, причесываясь перед потускневшим зеркалом на комоде. — Никак не меньше десяти.
— Так, так, так… — покачал головой Пацеплис. — Только и носится, только и бегает. А на лугу трава переспевает. Ни ангелы, ни гномы помогать не придут.
— Зачем ждать ангелов и гномов? — возразил Жан. — Давно бы скосили по утрам, если бы ты помогал.