К полюсу!
Шрифт:
В девятнадцать лет на чемпионате Норвегии по конькам он занял второе место вслед за будущим чемпионом мира Поульсеном, потом двенадцать раз побеждал в марафонских лыжных пробегах. Он был талантливым художником (в этой книге вы найдете рисунок самого Нансена) и выдающимся ученым — доктором зоологии и профессором океанологии.
Но главный его талант — человечность. В 1920 году Фритьоф Нансен становится Верховным комиссаром только что созданной Лиги Наций. Он заботится о возвращении на родину сотен тысяч пленных, оставшихся на чужбине после окончания первой мировой войны. Заботится о судьбе греческих и армянских беженцев.
Молодая Республика Советов, едва покончившая с интервенцией, задыхалась тогда в хаосе послевоенной разрухи, в тисках экономической блокады.
Голод в Поволжье. С трибуны Лиги Наций звучит набатом голос Фритьофа Нансена:
«В этот самый момент 20—30 миллионам людей угрожает голодная смерть. Если через два месяца не придет помощь, участь их решена. Но правительства отказали в кредитах. Я не верю в то, что это правильно. Я не верю в то, что это мудро. Я могу сказать только одно — это роковая ошибка.
Вокруг кишат гнусные лживые слухи. Про первый поезд, отправленный в Россию, говорили, что он разграблен Красной Армией. Это ложь. И тем не менее ее вновь и вновь повторяют европейские газеты.
Я знаю, чем руководствуются эти люди. Это — боязнь, что наша деятельность укрепит Советскую власть. Пусть погибнет лучше 20 миллионов людей, чем помогать Советскому правительству... Они не в состоянии раздобыть необходимые 5 миллионов фунтов стерлингов. Все вместе они не могут дать для голодающих в России половину той суммы, которую стоит современный дредноут!
Именем человечности, именем всего благородного... я призываю правительства, народы Европы, весь мир оказать помощь. Спешите, действуйте, пока еще не поздно!»
Все свои сбережения и Нобелевскую премию мира сам Нансен отдает голодающим Поволжья. Он собирает частные пожертвования, организует бесплатные столовые, показательные сельскохозяйственные коммуны.
Председатель IX Всероссийского съезда Советов Михаил Иванович Калинин в 1921 году подписал Почетную грамоту. В ней говорилось: «Русский народ сохранит в своей памяти имя великого ученого, исследователя и гражданина Ф. Нансена, героически пробивавшего путь через вечные льды мертвого Севера, но оказавшегося бессильным преодолеть безграничную жестокость, своекорыстие и бездушие правящих классов капиталистических стран».
Ромен Роллан, близко знавший Фритьофа Нансена, назвал его «единственным европейским героем нашего времени».
МЫ БУДЕМ ЛЕТАТЬ, КАК ОРЛЫ
Еще не поднялся в небо аэроплан, еще не придуман дирижабль. Единственный известный летательный аппарат — неуправляемый воздушный шар — не более чем игрушка стихий, мыльный пузырь в безбрежном океане. А Соломон Август Андрэ, никому не известный инженер Стокгольмского бюро патентов, мечтает покорить на воздушном шаре полюс.
Кто он — безумец? Романтик?
Андрэ был физиком. Не только по профессии, но и по своим «антиромантическим», если так можно выразиться, убеждениям. Рассказывают, что для него не существовало ни музыки, ни живописи, ни изящной литературы. Однажды его спросили: читал ли он какой-то роман?
— Нет, — покачал головой Андрэ. — Я в детстве читал приключения барона Мюнхгаузена. Но ведь это одно и то же.
Он признавал только научную литературу. Он фанатично верил в будущий прогресс техники, в ее безграничные возможности. Прибавьте к этому огромную трудоспособность, неутолимый, ненасытный интерес к естествознанию, не знающую преград настойчивость.
По мнению Андрэ, для полета на полюс необходимо построить воздушный шар грузоподъемностью около трех тысяч килограммов. Это вполне выполнимо. Труднее добиться непроницаемости оболочки. По расчетам, шар должен продержаться в воздухе не менее тридцати суток. И главное — необходимо, чтобы шар был хотя бы в какой-то степени управляем. Может, использовать паруса?
Обычный шар всегда движется со скоростью ветра. Использовать же паруса для лавирования возможно только в том случае, если скорость шара будет меньше скорости ветра.
Андрэ предлагает искусственное «торможение». По его замыслу, полет должен проходить на высоте около 150 метров. Длинные канаты, гайдропы — их общая длина достигала 1000 метров, а вес 850 килограммов, — должны волочиться по земле (или по льду), замедляя движение. Тогда парус будет работать! Кроме того, гайдропы обеспечат «автоматическую» регулировку высоты. Чем выше, тем длиннее висящая в воздухе часть гайдропа, тем тяжелее становится шар и неминуемо снижается.
А что делать, если гайдроп зацепится за торос?
«Эта опасность, — писал Андрэ, — была и остается главным доводом критики. Постоянная ссылка на нее заставила меня сконструировать так называемые винтовые швы — изобретение, не лишенное, может быть, некоторого остроумия, но, по моему мнению, совершенно ненужное».
Если бы Андрэ остался при своем мнении...
В пробных полетах шведский инженер, используя гайдропы и паруса, действительно добивался отклонения шара на 30—40° от направления ветра. Вообще, к 1897 году Андрэ был уже опытным воздухоплавателем. В одном из полетов он поднялся на высоту 4387 метров, а затем пролетел 400 километров с рекордной скоростью — 107 километров в час.
Все девять предварительных полетов Андрэ выполнил в одиночку — тоже своеобразный рекорд. Но для путешествия к полюсу он избрал двух товарищей — Нильса Стриндберга и Кнута Френкеля.
Воздушный шар, построенный на частные пожертвования, Андрэ назвал «Орлом». К сожалению, добиться необходимой непроницаемости оболочки так и не удалось. Впрочем, воздухоплавателей это не смущало: «Погода для путешествия как раз такая, на какую мы надеялись, а шар уже не станет лучше, сколько еще заплат на него ни сажай».