К полюсу!
Шрифт:
За всю ночь не показалось ни одного живого существа, ни птицы, ни тюленя, ни моржа, ни медведя.
В 10.57 шар оторвался.
Френкель жадно ищет глазами — где бы взять воды для мытья посуды.
В 0.45 пополудни. Медвежьи следы. Такелаж обледенел.
4 почтовых голубя (3-я почта) выпущены в 1.08 пополудни. Они сначала сели на кольцо для инструментов и гайдроп.
5.34. Скорость 2,2 м.
Постоянные толчки сильные. Густой туман.
Лед, как обычно, удобный для передвижения, ровный, но трещины!
6.08. Загорелось в гондоле.
6.38. Не видно и не слышно ни одной птицы, значит, поблизости нет земли.
Меня сильно ударило по голове.
7.08. У Стриндберга морская болезнь.
В 8.12 паруса поставили против ветра и закрепили.
8.32. 2,4 м в сек.
До этой минуты гайдропы не поднимались над землей с того времени, как мы в первый раз летели на большой высоте. Паруса стоят против ветра. Они отлично держат и ускоряют полет. Теперь, когда так поставили паруса и сбросили 50 кило балласта, шар идет отлично. Все вместе прямо великолепно.
9.36. Скорость 3,0 м.
9,49. В 30 метрах прямо под нами огромный белый медведь. Он уклонился от гайдропа и, выбравшись на лед, побежал вперевалку. К нам не пытался вскарабкаться. Сейчас, в 9.57 вечера, мы должны были пролететь около 120 километров на С-В 60° прибл. прямо, то есть 60 килом. на север и 105 килом. на восток и, следовательно, должны находиться на 82°35'. Сквозь туман кажется, будто лед и вода поднимаются у горизонта, и вода тогда до иллюзии похожа на землю. Это много раз меня обманывало.
10.08. Лед ровный и красивый. Он, наверное, не достигает и локтя толщины, потому что лежит очень низко.
10.57. Сильно торосистый лед.
11.18 ночи, скор, 1,8 м. Наш длинный гайдроп оборвался. Постоянный густой туман. Ни земли, ни птиц, ни тюленей, ни моржей.
11.42. Лед, удобный для передвижения, если бы на льдинах и между ними не было воды.
11.50. Пролетели над огромной полыньей, идущей с С-3.
11.58. Сильный туман и много «открытой воды». Но больших пространств воды нет.
14 июля.
В 0.10 ночи. Скор. ок. 3,3 м в сек.
0.28. Один из наших голубей кружится сейчас около нас.
0.58. Великолепный гладкий лед. Однообразные «туше»...
1.14. Медвежьи следы.
1.19. 82°18'; 23°49'.
2.23 утра. Спустили боковые паруса.
5.28. Шар стал набирать высоту, но мы открыли оба клапана и снизились опять в 5.37.
7.19 вечера Мы выпрыгнули из гондолы.
Посадка. Измучились и изголодались, но пришлось усиленно поработать 7 часов, пока нам удалось передохнуть...
На следующий день шкипер норвежского промыслового судна заметил какую-то странную птицу, за которой гнались две полярные чайки. Птица села на гафель судна, и шкипер — ему показалось, что это куропатка, — застрелил ее. Птица, к несчастью, упала за борт. Не стоит, конечно, спускать шлюпку, чтобы подобрать жалкий кусочек мяса. Судно ушло.
Но через несколько часов шкипер Хансен встретил другую норвежскую шхуну и узнал о полете Андрэ, о голубях-почтальонах.
Хансен вернулся (удивительно — вернулся на то же место в открытом океане!), спустили две шлюпки, и... матросы нашли голубя!
Под одним из перьев хвоста, в гильзе, залитой парафином, была маленькая записка:
«От полярной экспедиции Андрэ для «Афтонбладет», Стокгольм, 13 июля. 12.30 пополудни. Широта 82°2'. Долгота 15°5' остовой. Хороший ход на восток, 10° к югу. На борту все благополучно. Это третья голубиная почта. Андрэ».
Голубь, подстреленный Хансеном, оказался единственным, который сумел доставить почту.
Проходили дни, недели, месяцы, годы.
В 1899 году на северном побережье Исландии был найден один из буйков, выброшенных Андрэ. В 1900 году на северном побережье Норвегии — второй. Потом был найден специальный большой буй, который предполагалось выбросить на самом полюсе. Значит, вершина планеты все-таки была покорена?
Только через тридцать три года обстоятельства гибели первых полярных воздухоплавателей несколько прояснились. Норвежское судно «Братвог» обнаружило последний лагерь Андрэ на скованном льдами острове Белом в архипелаге Шпицберген. Тела воздухоплавателей, их вещи, дневники, фотопленки были доставлены на родину. Пленки, пролежавшие треть века подо льдом, удалось проявить и отпечатать! Дневники, хотя и не полностью, прочитали.
Теперь мы знаем, как проходил полет. Как убедился читатель, дневник Андрэ сух и лаконичен, в нем нет отчаяния. Только вскользь упоминает Андрэ о роковой потере гайдропов.
Трое суток боролись воздухоплаватели. Все ниже и ниже спускался отяжелевший от влаги воздушный шар...
«Орел» закончил свой путь приблизительно в 350 километрах от Земли Франца-Иосифа и в 300 километрах от Шпицбергена. Вначале воздухоплаватели шли к Земле Франца-Иосифа — здесь еще до начала экспедиции был устроен вспомогательный склад продовольствия. Но встречный дрейф оказался непреодолимым.
Тогда они повернули к Шпицбергену и с наступлением зимы построили снежную хижину на дрейфующем льду.
В дневнике нет слов сожаления, нет ничего личного. Андрэ полностью поглощен научной работой — подробно описывает встреченных птиц и животных, высказывает интересную гипотезу (и даже набрасывает чертеж) образования слоистых льдов.
Потом, уже у берега острова Белый, льдина, на которой они жили, раскололась. Андрэ и его товарищи сумели перебраться на остров.
Последняя запись в дневнике Андрэ датирована 3 октября: «Никто не впал в уныние. С такими товарищами можно выпутаться из каких угодно обстоятельств». Есть еще несколько разрозненных записей, но прочесть их не удалось. А в дневнике Стриндберга, точнее — в его заметках, на октябрьских листах книжки-календаря, записи обрываются чуть позже, однако они предельно лаконичны и ничего не объясняют: