К полюсу!
Шрифт:
В январе, как мы и ожидали, дрейф изменился на северо-западный, льдина стала приближаться к острову, и снова начались разломы. 5 января оторвало еще один кусок с восточной стороны льдины. Аэродром уменьшился на 50 метров. Оторвало и унесло ту часть льдины, где раньше стояли домики радистов и метеорологов. Трещина прошла под полозьями домика, подготовленного к отправке. Едва успели оттащить его ближе к центру, как этот кусок вместе с небольшим запасным складом продуктов я двенадцатью баллонами с газом развернуло и унесло.
Ночь надоела. В темноте очень трудно ориентироваться, особенно во время разломов. Не видно всей картины разрушения, переезды приходится проводить «на ощупь», по памяти.
23 января до острова оставалось 20 километров, 24 января — восемь с половиной. Вечером 24 января льдина снова лопнула. Трещина прошла по юго-восточной части, отделила гидрологическую палатку, склад с продовольствием. Начавшаяся метель приостановила эвакуацию. В темноте при снегопаде наводить переправу через расширяющуюся трещину было опасно.
26 января сжатия продолжались целый день. Оторванный накануне кусок весь переломало. Вал торосов смял палатку, на какое-то мгновение показались расщепленные доски сруба — и все исчезло под глыбами льда. Торошение продолжалось. Вряд ли кто из ребят спал в эту ночь. Толчки, глухой шум торошения, бренчание проводов о стенку домика — все эти звуки мешали уснуть. Время от времени слышалось равномерное похрустывание снега — Толя Быков исправно нес вахту. На улице ночь. Где-то рядом должен быть остров. Пройдем мимо или зацепимся? Только завтра в полдень, когда немного рассветет, можно будет увидеть Жаннетту. Звуки торошения постепенно нарастали, заглушая шум ветра. Около двух часов ночи сильный толчок. Выскочили на улицу. Вся масса на северо-востоке пришла в движение. Торосы приближались к кают-компании. Торошение продолжалось минут пять и вдруг как-то сразу прекратилось. Разошлись по домикам. Только начали раздеваться — подвижки возобновились. С севера пал торосов наползал на аэродром. Через полчаса торошение снова прекратилось. Только на западе слышался непрерывный грозный гул.
Не раздеваясь прилег на койку, звуков торошения почти не слышно, можно поспать. В шесть часов утра льдину резко встряхнуло. Послышался скрежет льда. Одеваться не нужно, ноги в унты — и за дверь! Глаза медленно привыкают к темноте, ветер забирается за воротник, бросает в лицо снег. В восточной части разломов нет, а с запада над льдиной нависает какая-то темная масса. Остров!
Приехали! Льдина уперлась в берег.
Луч фонарика выхватывал из тьмы нагромождения торосов, серые скалы острова, пятна снега между камнями. Выпустили ракету. Она ударилась о скалы где-то вверху и рассыпалась звездочками. Да, берег рядом.
Два с половиной месяца СП-14 петляла около острова, и вот наступило нежеланное свидание. В момент встречи льдины с островом дрейф, видимо, был сильным. От удара поле раскололось вдоль. Между аэродромом и лагерем образовалась широкая трещина. Напор льда с востока продолжался, вал торосов рос, сминал бочки с соляром. От окончательного разлома льдину станции спасло то, что напирающие с востока льды давили не прямо, а вскользь, по касательной, Зрелище было впечатляющее. Сжатые угловатые обломки льда плотной стеной быстро передвигались вдоль льдины, обламывая выступающие края. Но льдина, вернее, оставшийся кусок льдины, с лагерем станции держалась. Что делать? Оставаться на льду или уходить на остров? Для переезда все готово. Мешки с запасными комплектами одежды, сани с продуктами, радиостанцией, палаткой подвезены к домику радиостанции. Материалы наблюдений собраны в ящик. Переезд на остров не представлял трудностей. До края льдины все запасы можно отбуксировать трактором. А преодолеть всего 20 метров льда, хотя и всторошенного, несложно. Через тридцать минут будем на твердой земле. Разобьем палатку, продуктов и газа хватит на месяц. Через четырнадцать дней появится солнце. Придет вертолет и спокойно перевезет нас.
Собрались в кают-компании, быстро обсудили возникший вопрос. Мнение у всех одно: дрейф нужно продолжать. Наскоро позавтракали и принялись вывозить соляр и баллоны с газом из зоны разлома. На востоке разгоралась заря. При дневном свете остров выглядел внушительно. Обрывистые, почти отвесные скалы, прямо над головой уступы и карнизы, глубокие расселины, занесенные снегом. Домики станции рядом с островом казались маленькими и какими-то беспомощными, хрупкими.
Только успели сделать один рейс с соляром, как кто-то из ребят заметил, что льдина начала двигаться. Скалы плавно уходили на восток. «Четырнадцатая» шла на запад в общем ледяном потоке. Стихал шум торошения. К вечеру льдина обогнула остров с юга и вышла на «заостровное» разрежение. Сжатия прекратились. Вокруг плавали мелкие куски льда.
Первое серьезное препятствие было преодолено, станция оставалась работоспособной, а впереди на пути вставала новая земля.
Остров Генриетты уже виднелся. Пока это была безобидная сиреневая полоска у самого горизонта на западе. Но как бы ни протекал дрейф в дальнейшем, какие бы петли ни делала льдина, все равно «четырнадцатой» предстояло пройти где-то вблизи острова. До Генриетты оставалось всего 45 километров, а генеральный курс дрейфа на нее сохранялся.
На следующий день погода испортилась, Замела пурга, низкие плотные облака закрыли звезды. Нет звезд — нет координат. Определили направление дрейфа по тросу. Трос с грузом на конце, опущенный в воду, отклонился на юго-восток, а это значило, что льдина приближается к Генриетте.
31 января, с утра, как и всегда в последнее время, немного поторашивало. Толчки были слабые, едва заметные. Погода стояла пасмурная — сплошная облачность, снег. К обеду толчки усилились, торошение приближалось. Прошла трещина под домиками аэрологов. Вдоль трещины полз вал торосов, он быстро увеличивался. Скрежет и вой заглушали голоса. Гряда торосов подступала к домику с радиотеодолитом. В считанные секунды его сорвало с места, развернуло, антенна описала в воздухе дугу, и четырехтонное сооружение оказалось на боку. Среди перевертывающихся глыб льда мелькали газовые баллоны, мешки с углем, какие-то ящики. Они появлялись на гребне торосов и исчезали навсегда. Торосы приблизились вплотную к кают-компании, лед под ней лопнул, домики накренились. Трещина прошла под продовольственной палаткой, между кают-компанией и дизельной. Западная часть льдины тоже пострадала. Трещины отделили помещение лаборатории, оторвали запасы продуктов, перевезенные на эту часть льдины накануне. Начали перетаскивать остатки продовольствия, палатки, газ на самый большой обломок, длиной 150 и шириной 80 метров.
Подвижки продолжались. Льдину обламывало по краям, целая серия узких трещин прошла по основному куску. Работы по спасению имущества пришлось прекратить из-за полной их бесполезности. Было совершенно неясно, куда перевозить, какой кусок продержится, а какой лопнет.
Дрейф продолжался. Продолжались и сжатия. Они возникали периодически, ко по мере продвижения льдины на запад ослабевали. Через двенадцать часов миновали остров Генриетты. Льдине удалось пройти архипелаг, но какой ценой! От некогда обширного ледяного поля остался небольшой обломок, да и тот был разорван трещинами на несколько кусков. В кают-компанию пробирались через трещины, Вокруг станции громоздились пятиметровые валы торосов.
3 февраля над станцией появился Ил-14. Корнилов по микрофону передал, что они попытаются подыскать запасное поле, пригодное для перебазирования станции. Но поиски не увенчались успехом. В радиусе 20 километров не было ни одного поля. Льдина находилась в зоне разломов. В середине зоны резко выделялась широкая восьмикилометровая полоса изломанного, перетертого льда. В центре полосы находился обломок с домиками станции.
Вопрос о перебазировании отпал. Оставалось одно — эвакуация.