К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР
Шрифт:
Семейные статуи Кимов остаются объектами обязательного паломничества, особенно в праздничные дни. Возят туда и иностранцев. Любопытно, что в последние годы они не могут просто приблизиться к статуям, а должны исполнить тот же церемониал, который с давнего времени стал обязательным для местных жителей: поклон статуе и возложение цветов к ее подножию. Предсказуемо кадры с иностранцами, совершающими этот ритуал, часто появляются в программах северокорейского телевидения.
«Отлитое в граните»
Представьте себя где-нибудь в горах в Северной Корее. Вас окружает великолепие вершин и горных лесов. А потом вы замечаете, что один из пиков украшен огромными алыми символами, которые хорошо видны с расстояния в несколько километров. Надпись гласит: «Да здравствует
Власти Северной Кореи разработали сложную технологию «украшения» знаменитых пейзажей страны. Лозунги не просто «выписывают» на склонах. Сначала их высекают в скалах бригады каменщиков. Этих каменщиков выбирают из числа лучших рабочих, и их работа считается престижной, пусть порой и опасной, так что самоотверженная преданность этих альпинистов-каменотесов Вождю и Партии даже воспета в некоторых северокорейских фильмах. Затем вырезанные в камне лозунги красят в ярко-красный цвет, чтобы они бросались в глаза издалека.
Эта бурная деятельность по идеологическому украшению природы началась в 1972 году, когда Северная Корея отметила 60-летие со дня рождения Ким Ир Сена. Сейчас проект «украшения гор» официально считается идеей Ким Чен Ира, но прежде эту идею приписывали самому Ким Ир Сену. Ким Ир Сен, как и большинство корейцев, любил ходить в горы, и как-то во время одной из таких прогулок он якобы заметил: «Было бы прекрасно вырезать хорошие назидания на камнях для будущих поколений!» Не то чтобы Ким Чен Ир не приложил к этому руку. В августе 1973 года он посетил горы Кымгансан и лично проследил за тем, как на склонах вытесывались первые гигантские надписи в честь его отца.
Северокорейский историк так описывает эту кампанию (цитата интересна и тем, что дает некоторое представление о научном стиле, принятом в Северной Корее): «Всем сердцем восприняв мудрые наставления Великого Вождя (Ким Ир Сена. – А. Л.) и Любимого Руководителя (Ким Чен Ира. – А. Л.), члены Трудовой партии и все трудящиеся поднялись на борьбу за вырезание надписей, которые будут существовать десять тысяч поколений. С этой целью были сформированы молодежные ударные отряды из членов Союза молодежи и других молодых людей, которым оказывали помощь рабочие-добровольцы. Члены ударных трудовых отрядов скоростного боя и помощники из числа местного населения, вдохновленные чувством горячей преданности Великому Вождю, к февралю 1982 года высекли в горах Кымгансан 61 лозунг (3690 символов). По своим масштабам и глубокому идеологическому содержанию они не имеют аналогов нигде в мире [действительно так! – А. Л.]. Так, надпись “Чучхе” на скале Чхонъён имеет высоту 27 м, ширину 8 м, а глубина символов составляет 1,2 м».
В начале 1990-х годов была сделана еще одна огромная надпись, также находящаяся в горах Кымгансан. Трехсложное имя Ким Ир Сена изображено тремя высеченными в камне «графическими слогами» (не буду долго объяснять, что это значит, – желающие пусть почитают что-нибудь о корейской системе письменности); каждый символ имеет в длину 20 м, в ширину – 16 м, и, что хуже всего, глубина анкрё, то есть углубленного контура, у этой вырезанной в скале надписи достигает 0,9 м. Красную краску можно смыть, но огромную надпись, символы которой врезаны на почти метровую глубину, невозможно будет удалить без следа – теперь она, скорее всего, будет существовать если не вечно, то десятки тысяч лет.
За подготовку наскальных надписей отвечает Институт истории партии, который подчиняется ЦК ТПК. Сотрудники этого Института выбирают места для новых надписей, а также определяют их содержание. Точно не известно, сколько живописных горных склонов было «украшено» по решению института, но известно, что с 1973 года в Северной Корее в горах вырезано 20 000 символов, которые образуют несколько тысяч надписей.
Надо признать, что склонность Северной Кореи к «каллиграфическому благоустройству ландшафта» восходит к древней дальневосточной традиции. Вырезание стихов на подходящем склоне издавна было нормой для богатых путешественников (тех, кто мог себе позволить нанять каменщиков для такой работы!). Однако эти надписи были относительно небольшими и глубоко аполитичными – там чаще всего речь шла о красотах природы.
Любопытно, что в начале нулевых в горах Кымгансан, часть которых была в 1998–2008 годах открыта для посещения южнокорейскими туристами, надписи были несколько переделаны. Убрать сами надписи физически невозможно, но вот яркую красную краску, которая покрывала надписи, удалили, явно понимая, что подобный стиль «украшения ландшафта» не вызовет восторга у южнокорейских и иностранных посетителей. Эта простая операция сделала надписи не такими броскими, менее контрастирующими с окружающей средой – и отчасти показала, что даже сами организаторы северокорейской пропаганды более или менее понимают, как плоды их деятельности воспринимаются в мире. По большому же счету надписи, как уже говорилось, практически неразрушимы. Их можно уничтожить, разве что подорвав весь горный склон, так что, похоже, они станут самым долговременным памятником эпохе Ким Ир Сена и его амбициям. Много лет они будут вызывать возмущение и раздражение (возможно, в сочетании с ностальгией), но рано или поздно время возьмет свое, страсти улягутся, имена героев и жертв будут забыты, и циклопические рельефы на горных склонах превратятся в занимательное напоминание о далеком прошлом, наподобие тех скальных надписей, с помощью которых воспевали свои реальные и мнимые победы цари Вавилона и Ассирии.
Высеченное в камне
В 1987 году мир (или, скорее, та его небольшая часть, которой в те «доядерные» времена было хоть какое-то дело до Северной Кореи) узнал, что северокорейские чиновники изобрели еще один способ восхваления Великого Вождя, Солнца нации, Непобедимого Маршала Ким Ир Сена. Они начали возводить массивные памятные камни чхинпхильби с увеличенными факсимильными копиями того, что Великий Вождь собственноручно начертать изволил.
Вообще-то, идея о том, что изречения Великого Вождя надо воплотить в камне, не так уж и нова. Во-первых, как уже говорилось, с начала 1970-х годов живописные северокорейские горы были изрезаны огромными надписями, передающими в массы лозунги или высказывания Ким Ир Сена, да и стелы с текстами изречений Вождя и Руководителя стоят в КНДР повсеместно. Но чхинпхильби отличаются от этих стел тем, что на них текст изображен так, как его некогда начертала августейшая рука, и именно это придает им особый статус. Впрочем, и эта идея вполне традиционна для Восточной Азии. Искусство каллиграфии ценилось там на протяжении тысячелетий, и для корейского короля или китайского императора было вполне в порядке вещей отметить выдающиеся деяния какого-либо из подданных или работу учреждения, одарив отличившихся образцом монаршего почерка или собственноручно написанным рескриптом.
Первый чхинпхильби был установлен в октябре 1987 года в Пхеньяне на холме Моранбон. Размеры монумента впечатляют: его длина составляет 75 м, высота – 10,4 м, а общий вес достигает 650 т. На каменной глыбе рабочие вырезали факсимильную копию всей речи, произнесенной Ким Ир Сеном 14 октября 1945 года. Это была первая публичная речь будущего Великого Вождя после его возвращения в Корею. Вообще-то, текст, появившийся на чхинпхильби, мало совпадал с той речью, которую в действительности произнес Ким Ир Сен. Ее текст был написан офицерами политотдела 25-й армии, которая в августе 1945 года вступила на территорию Кореи. Само собой, текст, в котором слишком уж много и тепло говорилось о Советском Союзе, пришлось задним числом радикально переписать (впрочем, ничего необычного в этом не было: по политическим соображениям в КНДР переписали, или вообще написали заново, почти все ранние речи Ким Ир Сена). Таким образом, рукописный «оригинал» речи, с которого делали факсимиле создатели чхинпхильби на холме Моранбон, был, скорее всего, написан – предположительно, все-таки при некотором участии самого Ким Ир Сена, но в основном сотрудниками аппарата ЦК – через несколько десятилетий после того, как речь была произнесена.