К сожалению твоя

Бейли Тесса

в то время как все остальные набрасываются постфактум. — Натали глотнула воды.

Несколько мгновений никто ничего не говорил.

Она взглянула на Августа и увидела, что он смотрит. . благоговение? Челюсть Коринн отвисла на полпути к тарелке с салатом, и, если у нее не было галлюцинаций, Джулиан не пытался скрыть свою гордость. Хэлли радостно подливала всем в бокалы.

Это был первый раз, когда она не чувствовала себя ребенком в доме своего детства.

— Хорошо. — Муж хлопнул ладонью по столу. — Теперь, когда мы все удовлетворены тем, что моя жена чертовски

хороша, пришло время выложить детские фотографии, если вы не возражаете.

* * *

Детских фото не хватило.

Один жалкий альбом? Тонкий при этом?

Август был возмущен.

Где были плохие прически и фотографии младшей лиги? Его мать держала бы Натали на своем диване в кабинете в течение недели, методично просматривая каждый год его жизни на пленке, и Натали заслуживала такого же внимания. К чести Коринн, отсутствие фотографических свидетельств того, что, должно быть, было прекрасной озорной дочерью, заставило ее задуматься.

— Должно быть еще, — сказала его свекровь, пытаясь наполнить вино Ингрэма в третий раз после окончания ужина. Грубо говоря, парень был пьян. Они переманили его перед основным блюдом, и он ослабил бдительность, но чем ближе они подходили к концу вечера, тем больше охрана Августа двигалась в противоположном направлении.

Когда Ингрэм отказался от добавки и встал, нахлобучив соломенную шляпу на голову, все встали вместе с ним. Все, кроме Августа.

— Сегодня было приятно, как всегда, — сказал он, пожимая Джулиану руку. Поцеловал Коринн. — Единственное, что могло бы улучшить ситуацию, — это присутствие Далтона. Святой Елене явно не хватает этого человека. Я надеюсь, что рано или поздно мы выманим его обратно из Италии.

Коринн продолжала улыбаться при упоминании бывшего мужа. Тем временем Натали закатила глаза Августу, и ему это понравилось. Ему нравилось, что они сидели рядом друг с другом на диване, его рука обнимала ее за плечи, и теперь она дарила ему маленькие кусочки раздражения. Тем не менее, его страх остался, и мгновение спустя он понял, почему.

— Я вполне доволен тем, что это сильный матч между двумя честными молодыми людьми. Я только хочу, чтобы Далтон был здесь и увидел это сам, — сказал Ингрэм, приподнимая шляпу. — Утром я подам необходимые документы, чтобы разблокировать трастовый фонд Натали.

Август ожидал, что Натали поблагодарит его. Встанет и пожмет руку.

Что-нибудь.

Вместо этого ее грудь, казалось, вздымалась и опускалась.

— И… Встреча с Августом, чтобы поговорить о кредите для малого бизнеса? Это тоже можно устроить?

— Да, конечно, — ответил Ингрэм, понятия не имея, что Августу больше не нужны деньги. Нет, инвестиции от его командира поступили в полном объеме сегодня утром, не так ли? — Хотя мой календарь на этой неделе забит до отказа. Я взгляну на свое расписание, когда приду в банк завтра утром.

Наконец Натали выдохнула.

— Спасибо.

Горло Августа было в огне. Их план сработал. Натали собиралась получить свои деньги. Это было то, чего он хотел. Но это сделало ее на один шаг ближе к тому, что он больше не нужен.

Когда Натали моргнула

и тихо произнесла его имя, Август понял, что смотрит в пространство, представляя себе пустынный мир, в котором он будет жить, когда она уйдет. Она получит свой трастовый фонд и забудет его имя в течение года или двух, пока он все еще будет одержим настоящим, который сбежал.

Пока нет.

Если только он не найдет способ убедить ее, что им было хорошо вместе до пятницы. Перед отъездом в Нью-Йорк. Потому что, как только у нее в кармане окажется этот инвестор, все будет кончено.

Не готовый признать поражение ни в каком виде, форме или форме, он усадил Натали к себе на колени, опустил подбородок ей на голову и пролистал обратно к началу альбома с детскими фотографиями.

— Еще раз.

Глава девятнадцатая

Это был поразительный контраст: в некоторых вещах Август мог позволить ей сблизиться, но продолжал упрямо отталкивать ее в других. Прошлой ночью в доме ее матери они были друг для друга поддержкой. Они утешали друг друга прикосновениями и… Боже, в какой-то момент стало казаться, что она действительно приводит своего мужа в семью. Она забыла об их договоренности до тех пор, пока Ингрэм не встал, чтобы уйти.

Она хотела снова забыться по дороге домой, но тишина была слишком оглушающей.

Ждал ли он, когда она объявит о своих чувствах?

Ждал ли он, когда она объявит, что хочет видеть его своим настоящим мужем?

Читать Августа было почти невозможно этим утром, когда он работал в сарае за закрытой дверью, а это явный признак того, что следует держаться подальше. Ей там не рады. И это было слишком большим напоминанием о том, как ее воспитывали. Допускали к участию только тогда, когда всем остальным было удобно и не было шансов, что она облажается.

Может быть, она испортит его вино, сделает даже хуже, чем уже было.

В конце концов, она блестяще выделилась в Нью-Йорке.

Если он причинял ей боль намеренно, возможно, она смогла найти в себе силы, чтобы разозлиться на него.

А на самом деле он был просто упрямым, решительным человеком, который видел только цель, не жалея мыслей о том, через кого он перелез, чтобы ее достичь. И вместо того, чтобы злиться, она скучала по нему. Скучала по тому, как она сидела с ним плечом к плечу прошлой ночью. Скучала по звуку его громкого, противного смеха — и это был всего один день.

Навредила ли она ему, защищая себя и не выражая свои чувства, или он закрывался от нее, она все равно хотела услышать этот смех. Она хотела это время с ним, и она хотела испытать его в полной мере, потому что это… заставило ее почувствовать то, чего она еще не могла признать. Не без того, чтобы подвергнуть сомнению ее видение будущего.

Внимание Натали переключилось с ноутбука на кухню и остановилось на упаковке печенья над плитой. Должна ли она приготовить Августу немного еды? Небесам известно, что меньше всего он ожидал, что она принесет ему что-нибудь перекусить.