К вам мой попугай не залетал?
Шрифт:
— Размер моей кухни свидетельствует о величине моей любви к тебе, — ответил Молла.
— Я что-то не понимаю, — сказал Тимур.
— Что же тут не понять? Если у таких людей, как я, будут большие кухни, то тогда у таких, как ты, не будет больших дворцов.
Перс.
108
Однажды утром Ла Дана [28] посоветовал своим односельчанам принести жертву богу, что живет на поле, в большом камне. Он рассказал, что бог привиделся ему и спросил: «Почему вы перестали приносить мне жертвы? Разве я не охраняю вас от бед?»
28
Ла
Крестьяне видят: ошибка вышла. Испугались они, что бог уменьшит урожаи риса, и сразу решили принести ему нужную жертву. «Чтобы бог был доволен, отнесите ему еду повкуснее, — сказал Ла Дана, — И первым делом захватите с собой пальмовое вино и жареную свинину. Это ему придется по душе».
На другой день десять человек вместе с Ла Даном пошли к священному камню. Там они рассовали всю снедь по щелям и трещинам камня, а потом отправились домой. Шли они, шли, Ла Дана и говорит: «Я пойду к своему приятелю в ближнюю деревню». Сказал и свернул на другую дорогу.
Но едва товарищи скрылись из виду, он вернулся к камню, съел рис и слегка подрумяненную свинину с приправами, выпил доброе пальмовое вино. Наелся, напился Ла Дана и побежал домой, надрываясь от смеха.
Индонез.
109
Однажды Молла услышал, что городской правитель заболел. Он сорвал несколько яблок и пошел проведать больного.
Тот сказал ему:
— Молла, у меня сразу заболели и зуб и уши. Они меня так измучили, что и передать невозможно. Сегодня я нашел хорошего цирюльника, и он вырвал у меня больной зуб. Теперь зубной боли нет, но эти проклятые уши не дают покоя. Надо бы найти хорошего врача.
Молла прервал правителя:
— Да, да, нашелся бы хороший человек, надрал бы тебе уши, и тогда успокоились бы и ты и весь народ.
Азерб.
110
Наставник Уцзу говорил: «Когда вы встречаете на дороге человека, прозревшего истину, вы не можете обратиться к нему со словами и вы не можете ответить ему молчанием. Что вам делать?»
Умэнь заметил: «Если вы поймете скрытый смысл этих слов, никто не сможет помешать вашему счастью. А если вы не поймете его, вы будете смотреть по сторонам широко раскрытыми глазами.» Встретив прозревшего на дороге, Не говорите с ним и не молчите. Не раздумывая, ударьте его посильней, И то, что нужно понять, будет понято.»
Кит.
111
Городской кази [29] терпеть не мог Моллу. Однажды Молла должен был зайти к нему по делу. Подходя к дому кази, Молла заметил, что тот поспешно отошел от окна. Молла постучал, вышел слуга и спросил: «Кого тебе нужно?» «Я хочу видеть кази». «Хозяина нет дома, — ответил слуга, — он ушел на базар». «Передай своему хозяину, — сказал Молла, — чтобы он, уходя на базар, не оставлял свою голову на окне, а то люди подумают, что он дома».
29
Кази — мусульманский судья.
Азерб.
112
От нечего делать Султансоюн решил устроить своим придворным экзамен на сообразительность. Он лег и велел укрыть всего
Мирали взял плетку и хлестнул Султансоюна по ногам. Тот мгновенно поджал ноги и оказался весь под одеялом. Но в следующий момент он вскочил и набросился на Мирали: «Как ты смел меня ударить?» «Я только выполнил приказ», — спокойно ответил Мирали.
Туркм.
113
У Насреддина было несколько овец. Зима выдалась суровая, кормов не хватало. Вдоволь кормов было только у аульного муллы. Насреддин пошел к мулле и сказал ему: «Дорогой мулла, я уже стар, скоро умру. Возьми себе моих овец, а когда я буду умирать, прочти надо мной отходную молитву». Мулла согласился, и Насреддин пригнал своих овец к нему во двор.
Наступила весна. Однажды Насреддин взял свою сумку, пришел к мулле и сказал ему: «Мулла, я отправляюсь в далекий путь, ты должен поехать со мной». «А я зачем поеду?» — удивился мулла. «Может быть, я по дороге умру, а ведь ты должен читать надо мной отходную молитву».
Мулла рассердился. «Возьми своих овец!» — сказал он и отдал их Насреддину. А Насреддину только это и надо было. {4}
Лезгин.
114
Однажды падишах спросил:
— Бирбал! Ты в счете великий мастер. Скажи-ка: из двенадцати долой четыре, что останется?
— Пыль!
— Это как же?
— Покровитель бедных! Уберите из двенадцати месяцев пору дождей — четыре месяца, — что тогда, кроме пыли, останется?
Услыхал падишах такое толкование и рассмеялся.
Инд.
115 Когда Тиллю исполнилось шесть лет, послали его учиться в школу. Однажды по пути в школу встретил он герцога. Тому приглянулся веселый мальчишка, и он спросил его: «Ты куда, сынок?» «В школу». «Тогда вот тебе талер, — сказал герцог, — купи себе сладостей». «Большое спасибо, но я не могу его взять, — отвечал Тилль. — Мой отец не поверит, что кто-то подарил мне талер, и накажет меня». «Не беспокойся, бери, — сказал герцог, — и скажи своему отцу, что этот талер подарил тебе сам герцог». «Тем более отец мне не поверит», — вздохнул хитрец. «Почему же?» — спросил герцог. «Разве герцог подарит всего один талер? — отвечал Тилль. — Все знают, что герцог щедр. Вот если бы вы насыпали мне полный ранец талеров, тогда отец мне поверил бы». «Ты прав», — засмеялся герцог, и ему не оставалось ничего другого, как наполнить талерами ранец острого на язык мальчишки.
Нем.
116
Однажды падишах выехал с Бирбалом на охоту. Долго рыскали они по лесам, гоняли коней, забрались в глухую чащу, но подходящей дичи все не попадалось. Дело было летом, солнце палило нещадно. Падишах истомился от жары, измучился от долгого пути. Охотники спешились, привязали коней к дереву и сами укрылись под его густыми ветвями, прилегли отдохнуть.
Падишах стал жаловаться на жажду и на голод. Тогда Бирбал достал из сумки сушеного гороху, поделил пополам, и они принялись жевать.