К востоку от Малакки
Шрифт:
— Эти вспышки, там за облаками — молнии или?.. — отвлек меня от размышлений голос Мак-Грата.
— Где они, мистер?
— Три румба слева по носу, — прозвучал ответ Мак-Грата. — Для молнии они слишком регулярны. — Его голос звучал приподнято от возбуждения. — Считаю вспышки. Один... два... три... четыре... пять. Да, это Энганьо, сэр. — Его крик звучал почти триумфально.
— Отлично, третий. Берите пеленг при первой возможности и начинайте прокладку для крюйс-пеленга [27] .
27
Крюйс-пеленг — способ определения места судна по двум пеленгам на один и
"Благодарю Тебя", прошептал я, надеясь, что тот из богов, который сжалился над моим пароходом, услышал меня. Я был уверен, что попадал в худшие переплеты, но не мог вспомнить, когда это было. Но сейчас, выжив в тайфуне, было бы слишком жестокой шуткой не заметить маяк и в результате вылететь на мель.
С чувством глубокого облегчения я наблюдал, как Мак-Грат работал с картой, готовя прокладку. Я почти завидовал ему. Прошедший день был ужасен, и я размышлял, приходило ли ему в голову, насколько близко мы были к тому, чтобы пасть жертвой этого тайфуна. Если бы траектория его центра шла немного южнее... Если бы он не повернул на север... Если, если!
Но это прошло, и я нисколько не сомневался, что Мак-Грат, со всей жизнерадостностью молодости, предвкушает то время, когда Гриффит сменит его, чтобы положить голову на подушку.
Я взглядом обвел горизонт: проблески маячного огня стали более четкими.
— Не пора ли брать второй пеленг, третий?
Нет, для отдыха еще не время, нет. Я взъерошил свои намоченные соленой водой волосы. Глаза болели, и я знал, что белки покраснели, а под глазами появились синяки. Нам требовалось еще несколько часов, чтобы миновать мыс Энганьо и достигнуть безопасности открытого пространства. И с каждой проходящей минутой все больше и больше лопат угля кидалось в разверстые жерла котлов.
Глава восьмая
Двумя днями позже "Ориентал Венчур" устало пробирался между островами восточного входа в гавань Гонконга. Тайфун очистил Китайское море от массы сампанов и джонок, которыми в нормальных условиях кишела прибрежная зона. Конечно, многие из них были опытными мореходами, увидели признаки приближения тайфуна и укрылись на защищенных якорных стоянках. Однако были и другие, не столь проницательные или находившиеся далеко от берега, которые были захвачены ураганом и пошли ко дну в этих немилосердных водах, оставляя горюющие семьи подсчитывать понесенные убытки. Так бывало повсюду, где человек покидал относительную безопасность суши в поисках рыбы или других богатств моря-океана. И у Роуденов было немало своих сынов, ставших жертвами морской профессии. Но не в этот раз.
Когда я вел побитое, но сохранившее гордый вид судно по проливу Татонг-Чэннел, кочегары бросали в топки последние лопаты угольной пыли. Его надстройки несли многочисленные признаки борьбы с тайфуном. Две шлюп-балки торчали пустые и согнутые, искореженные или отсутствующие палубные устройства и дельные вещи имели такой вид, будто они побывали в объятиях Великого Кракена. Большие полосы краски были содраны с поверхностей силой ударов бешеных волн, являя постороннему взору тусклые участки голой стали, уже покрывающиеся ржавыми потеками.
По контрасту с побитым, прихрамывавшим судном утро выдалось свежим и прекрасным. Солнце еще не поднялось достаточно высоко для того, чтобы его жадные лучи выпили всю влагу с зеленых, покрытых лесом склонов гор, которые окружали гавань. Скалистые вершины Поттингер-Пик и Маунт-Паркер четко выделялись на фоне бледно-голубого утреннего неба, и казалось, что до них можно дотянуться и потрогать руками.
Обойдя полуостров и повернув на курс, ведущий к узкому проходу Лаймун-Пэссидж, я заметил лоцманский катер, шедший по проходу в нашу сторону. Я сбавил ход, катер подвалил к борту, и потеющий краснолицый англичанин в спортивных шортах и
— Доброе утро, капитан, — произнес он, протягивая коротенькие и толстые пальцы и тяжело дыша от подъема по трапам. — Судя по внешнему виду вашего судна, вам изрядно досталось.
Я слегка пожал его слабую влажную руку.
— Да, нам досталось несколько неприятных часов, когда казалось, что пришел конец. — Я любовно потрепал тиковый планширь ограждения крыла мостика: — Старушка держалась замечательно.
— Вам, капитан, крупно повезло. С Формозы приходят сообщения о множестве затонувших и выброшенных на берег судов. — Он сделал паузу, как бы ожидая ответа, но когда я просто кивнул, подтверждая наше замечательное везение, продолжил: — Вас ставят к причалам Коулун-Пойнта.
— Замечательно, лоцман, принимайте управление. Имейте в виду, мы дожигаем остатки и угольную пыль, так что я не уверен, сколько протянем. Буксир заказан?
— Да, капитан, он на подходе.
Когда мы прошли узкость, перед нами открылось обширное пространство бухты Коулун-Бей. Впереди у мыса Норт-Пойнт я заметил спешащий к нам приземистый, похожий на крепыша буксир. Я обратился к Лотеру, стоявшему на крыле рядом со мной:
— Чувствую себя почти как дома. Питер, мы готовы к приему судовладельцев?
Питер поморщился на этот риторический вопрос. Как только подстихло, он выгнал на палубу всю верхнюю команду — устранять безобразия, причиненные ураганом. Я тогда же послал радиограмму, сообщая в ней наше состояние и наши нужды, но был уверен, что внешний вид нашего судна заставит подняться несколько бровей.
Но не внешний вид экипажа. Я всегда не переставал удивляться жизнерадостности матросов и их умению тут же забыть ужасы вчерашнего. Ужасы часов, проведенных на пронизывающем ветре пополам с соленым душем, ужасы изматывающей качки на судне, борющимся за свою жизнь. У собравшихся на полубаке под ярким солнцем при виде величественных гор, окружающих укрытые воды гавани, воспоминания о тайфуне померкли в глубинах памяти. Я слышал их возбужденный кантонский говор, когда они показывали руками их родные деревни, джонки и сампаны, снующие между островков. Не зря Гонконг на кантонском диалекте означал "благоухающая гавань". Влажный запах зеленых джунглей, древесный дым множества костров, готовящих пищу, запах высушиваемой рыбы, дым пароходов, стоящих на якоре — все эти запахи пробуждали слегка подзабытые воспоминания. Я вдохнул полной грудью теплый, наполненный множеством ароматов воздух и почувствовал, что Восток прочно угнездился в фибрах моей сущности.
Впереди можно было видеть скопление судов на якорных стоянках между мысами Цим-Ша-Цуи и Виктория и паромы компании "Стар-Ферри", пробирающиеся между ними. К порту примыкали постройки военно-морской базы и коммерческого центра этого приморского города, с желто-песчаными правительственными зданиями и белоснежными банками и торговыми домами. Правее у судоремонтного завода Хонг-Хам-Бей рядами стояли ошвартованные друг к другу суда, ожидавшие или производившие ремонтные работы. Когда мы прошли мыс Коулун-Пойнт с его построенной в стиле неоготики железнодорожной станцией и возвышающейся над паромным терминалом башней с часами, к нашему борту приткнулся буксир, изрыгнув горячий сернистый выдох. Затем он подтолкнул нас к пирсу-гребенке, в воздух взвились выброски, их подхватили береговые швартовщики-китайцы, которые вытащили тяжелые манильские канаты на причал и положили их огоны на швартовные пушки [55] . Как только швартовы были закреплены, я дал отбой машине, к великому облегчению Фрейзера. Я был уверен, что к этому моменту в котлах жгли только один воздух.
55
Швартовные пушки (палы) — чугунные или стальные тумбы на причалах, за которые крепятся швартовные канаты.