К востоку от Малакки
Шрифт:
— О, весьма влиятельны. — Улыбка Спенсера погасла, когда он понял, что зашел слишком далеко, и поднял руку в примиряющем жесте. — Но не нервничайте, старина. Нет ничего закулисного в этом рейсе. Давао один из главных портов на Филиппинах по экспорту абаки — манильской пеньки, как вы ее зовете. Флот его величества является крупным потребителем абаки. Звонок с некоего правительственного департамента в Гонконге запросил Англо-Восточную судоходную компанию, есть ли у нее судно для перевозки этого сырья по назначению, инструкции о котором последуют позже. Последовало соглашение об условиях погрузки и выгрузки и величине фрахта, и вот вы на пути в Давао. Можно даже сказать, что я внештатный суперкарго, наблюдающий за соблюдением интересов грузоотправителя.
— Леди Эшворт, должно быть, чертовски много значит для некоторых людей, коли вы решились на все эти беспокойства, — ответил я. Мой гнев угас при мысли об избитой и подвергающейся угрозам женщине, для которой мое судно стало местом убежища.
— Совершенно верно. она пользуется расположением, если можно так выразиться, некоторых очень высокопоставленных персон. И даже то немногое, что она знает о нашей разведывательной службе, может быть ценным для Советов и угрожать ее жизни. Но не переоценивайте ее важности, капитан. С учетом угрозы для Империи, исходящей от Японии и Германии, сохранение преимуществ в получении таких существенных ресурсов, как абака, исключительно важно. Это также хорошо и в деловом смысле.
— И куда после Давао?
— Туда, где поставщики флота его величества нуждаются в нескольких тысячах тонн пеньки. Сингапур, возможно, или Сидней.
— То есть, возможно, мне не удастся отделаться от вас и после Давао, а?
У меня было ощущение, что майор собирался продолжать вести нечестную игру. Я знал, что должен быть ему благодарным за спасение моей шкуры в Шанхае, но последнее, чего бы я хотел, это иметь офицера военной разведки, заглядывающего мне через плечо.
— Боюсь, такая необходимость возникнет, старина. Но частично вы должны винить самого себя. Если бы вы не сунули свой нос туда, куда не следовало, и не испортили мою операцию против Эберхардта, то вы не привлекли бы моего внимания. Вот так-то, — пожал он плечами и осушил свой бокал.
Он был, конечно, прав, но меня это не утешало. Лучшее, на что я мог надеяться — это на то, что они оба сойдут в Давао. Леди Эшворт, Хелена Ковтун или как еще она будет называться — в погоне за своими мишурными мечтами. Спенсер — заплетать мозги другому сукину сыну.
— Что ж, спасибо за откровенность. По крайней мере, я теперь знаю, как обстоят дела. Можете еще себе налить, если желаете. Мне надо подняться на мостик и сменить старпома. Поговорим еще утром.
Я поднимался по трапу на мостик, размышляя о том, утаил ли Спенсер что-нибудь еще, и потирал кончики пальцев, успокаивая покалывания.
Глава пятнадцатая
На рассвете мы шли курсом ост-зюйд-ост, проходя мимо северной кромки группы островов Шенгси, окаймляющих южные подходы к реке Янцзы. Несмотря на летнее время, утро было холодным, небо затянуто дождевыми облаками, слабый бриз слегка рябил казавшуюся маслянистой поверхность воды, которая имела коричневый цвет из-за наносов могучей реки. Видимость между частыми ливнями была плохой, а во время их вообще никакой. Лотер вызвал меня на мостик и поставил на бак впередсмотрящего, который должен был подавать сигналы судовым колоколом. С юго-востока шла низкая длинная зыбь, и судно медленно поднималось и опускалось на каждой волне. К западу виднелась группа джонок, регулирующая свои бамбуковые паруса в попытках уловить каждый порыв непостоянного ветра.
Когда мы вынырнули из полосы особо сильного ливня, я осмотрел с биноклем горизонт, и с удовлетворением удостоверился в том, что ни одного встречного судна, которое могло быть скрытым ливнем, поблизости не было видно. Я подумал, стоит ли сбавить ход. Но в округе были видны только джонки, оставшиеся позади, а впереди расстилалось пустое море. Ливни имели относительно короткую продолжительность, так что подача туманных сигналов во время попадания под них будет достаточным для предупреждения приближающихся судов — при условии, что и они будут делать то же самое.
Вчера после разговора со Спенсером я сменил Лотера в двадцать один ноль ноль, кратко введя его в курс событий, приведших майора и леди Эшворт на борт нашего парохода. Переход вниз по реке занял большую часть ночи, и я оставался на мостике до четырех часов, когда Лотер прибыл сменить Гриффита. Я спустился вниз с намерением прикорнуть на несколько часов, однако вскоре был разбужен матросом с сообщением Лотера о том, что видимость серьезно ухудшилась.
Я чувствовал тяжелую усталость, которую не смогли полностью развеять даже несколько чашек крепчайшего кофе, поданных Да Сильвой. В остальном же я был вполне доволен. Мне удалось благополучно доставить по назначению незаконный груз, получив только один удар по голове вместо того, чтобы совсем лишиться ее. Глядя на активность в порту во время отхода, можно было предположить, что назревают крупные неприятности между китайцами и японцами. К счастью, мы были уже вне его, и мне предстояло только благополучно доставить Спенсера и леди Эшворт в Давао, а затем вернется нормальное течение жизни. То есть, нормальное для трампового парохода в дальневосточных морях, к тому же со шкипером, который, казалось, все время притягивает к себе всяческие неприятности.
То же касалось и леди Эшворт, которая с трудом избежала болезненной и, возможно, убийственной хватки Масленникова. Я размышлял о том, насколько успешной будет ее карьера в Голливуде, и увижу ли я в каком-нибудь кинотеатре Вест-Энда фильм с ее участием в роли femme fatale подобно Марлен Дитрих в "Голубом ангеле" или "Шанхайском экспрессе". Я улыбнулся при мысли о Хелене, играющей роль женщины, живущей своим умом среди воров и грабителей на китайском побережье — роль, для которой, как я считал, она прекрасно подходила и опытом, и внешним видом.
Бак накрыло плотной завесой дождя, и затем на все судно в течении десяти минут обрушился сильнейший ливень. Я укрылся в рулевой рубке и наблюдал, как вода заполнила палубы и водопадом стекала за борта, так как шпигаты не справлялись с таким количеством.
Громкий звон судового колокола на баке привлек мое внимание. Мы как раз вынырнули из полосы ливня, и по правому борту обнаружился старый пароход. Я посмотрел в бинокль. Под носом у него не было бурунов, что означало, что он не имеет хода или движется очень медленно. Его черные борта были усеяны потеками ржавчины. Я быстро прикинул в уме, что при сохранении прежнего курса мы пройдем в полумиле южнее его. Это было слишком близко для спокойного расхождения, особенно если у него были неполадки в машине или рулевом управлении или если он предпримет какой-нибудь неожиданный маневр. Я, посмотрев на него еще несколько секунд, не нашел ничего неожиданного, но на всякий случай решил изменить курс на румб влево, чтобы увеличить расстояние между нами. Положив бинокль, я обернулся к рулевому:
— Лево руля, держать...
— Гляньте, шкипер, дым! — прервал меня Лотер.
Повернувшись, я увидел клубы черного дыма, вырывавшиеся из машинного капа.
— Отставить, прямо руль! — рявкнул я, прыгнул к машинному телеграфу и перевел ручку на "Готовсь", давая знать стармеху, что вскоре последуют маневры.
— Окей, Питер, беру управление на себя. Вызовите третьего помощника и вывалите спасательную шлюпку за борт на случай, если понадобится оказать помощь.
Я перевел ручку телеграфа на "малый вперед" и снова с биноклем стал изучать другое судно. Дым продолжал валить из капа. На палубах никого не было видно, хотя мне показалось, что я вижу смутные фигуры — возможно, капитана и вахтенного помощника — в рулевой рубке. Признаков подачи сигнала бедствия я не заметил, но увидел радиоантенны, протянутые между мачтами, и подумал, не поднять ли радиоофицера, но решил, что в этом нет необходимости. Во вневахтенные часы приемник продолжал оставаться включенным на аварийной частоте, и на расстоянии одной мили сигнал должен был быть достаточно громким, чтобы разбудить радиста.