Кабак
Шрифт:
Мы экспериментировали долго. Сначала обрядили манекены в расшитый сарафан и косоворотку с шароварами, у ног куклыженщины поставили прялку, манекенмужчина якобы заводил старинный патефон. Больше всех композиция нравилась мне самому. Остальные иронично хмыкали, но начальству перечить по такому несущественному поводу не смели. Установили эту живописную группу в вестибюле. Они мешали официантам, о них спотыкались гости. Потом, на лето, их одолжили в соседний ресторан узбекской кухни, где они красовались у входа в роскошных восточных нарядах. Вернувшись в дом родной, Клава и Петя (так мы их называли между собой) поменяли имидж. На Клаву надели вечернее платье, его принесла из дому Наталья Николаевна. Купили ей совершенно
*
…Несколько лет спустя в зале проводился большой праздничный банкет. Петю с Клавой уволокли в подсобку. Нерадивый работник бросил их на пол. На следующий день после банкета случился в ресторане небольшой пожар, наделавший большой шум. В вытяжке, которую давно не чистили, скопился и вспыхнул осевший на фильтрах жир. Ктото из поваров черпнул из крана воды и пламя без труда загасил. Но дым повалил густой и черный. Жильцы соседнего дома позвонили «01». Приехала, ревя сиреной, пожарная машина. Надев противогаз, один из пожарных ринулся на разведку. В подсобке споткнулся о манекены. Выскочил, как ошпаренный, на улицу. Достал рацию и забубнил: «Первый, первый, я шестой. Как слышишь? У нас два двухсотых», – что, как известно, означает трупы. Через несколько минут возле ресторана стояли с пяток пожарных машин, почемуто не две, а три «скорых помощи». Когда ошибка обнаружилась, пожарные от досады и боязни получить нагоняй от начальства сначала гнусно матерились, а потом принялись строчить беспощадный акт, грозящий ресторану закрытием.
Любопытные, собравшиеся вокруг, обсуждали подробности трагической смерти влюбленной пары, которая на свою беду зашли пообедать «в этот вертеп». «Решив вопрос» старым российским методом, я получил от пожарных отпущение грехов и благосклонное заключение о ложном вызове. После их отъезда мы обнаружили на складе несколько пустых полок. Надо полагать, что полки с бутылками они опустошили, дабы не подвергать ресторан дополнительному риску воспламенения от огнеопасного крепкого алкоголя.
*
Пришел солидный пятидесятилетний мужчина. Поинтересовался, не нужны ли нам повара. Оказался поваром высшего разряда, работал в самых престижных ресторанах Москвы, последние годы – в «Княжеской охоте», на Рублевке. Я полюбопытствовал у Сан Саныча (пугающее сходство, мне только второго алкоголика не хватало!), что его привело в наше более чем скромное заведение.
– Поменял квартиру, живу в трех минутах пешего хода отсюда. Устал от этих дорог, вечных пробок. Просто мечтаю работать возле дома, – с проникновенной и вызывающей доверие откровенностью признался он, и предложил испытать его в деле.
Заинтригованный, я пошел на кухню, посмотреть, как работает мастер. Сан Саныч извлек из солидного портфеля белоснежные куртку и колпак, несколько ножей и принялся священнодействовать. Его манипуляции скорее напоминали номер иллюзиониста. Ножи сверкали, продукты мелькали в воздухе. Он успевал одновременно нарезать овощи, разделывать мясо, готовить какойто неведомый авторский соус и еще много чего другого. Его отточенные движения были быстры и неуловимы. Болгарский перец он легко превращал в живописную розу, зелень с помидором и морковкой преображались в цветущую поляну, а булькающий в кастрюльке
В первый же день работы Сан Саныч поразил всех. Случился небольшой, но очень ответственный банкет. Нас предупредили, что надо постараться и сделать все возможное во избежание недовольства именитых гостей, еще лучше – невозможное. Сан Саныч выслушал пожелание и сказал, что ему надо сходить в магазин. Взяв под отчет деньги, вернулся через полчаса и принес… три буханки обычного хлеба. Скрупулезно, до единой копейки, вернул сдачу. Попросил его не отвлекать. Вооружившись ножом и обычной столовой ложкой, долго стоял в задумчивости, потом принялся за дело. В итоге вынес в зал изготовленную из хлеба фигурку медведя. В вытянутых вперед лапах разместил по икорнице с красной и черной икрой. Поставил это произведение поварского искусства на стол. Достал телефон и сфотографировал собственное произведение, пояснив, что сделал такое чудо впервые, экспромтом, и хочет сохранить в памяти. Мы были поражены. Гости – в восторге. Сан Саныч с достоинством выслушивал комплименты.
Не проработав и месяца, попросил расчет. Честно сообщил, что начинается запой, длиться будет недели три. Потом, возможно, вернется. Выразил нам свою благодарность. Месяца через два заглянул. Сказал, что готов на компромиссный вариант: если понадобится нам для проведения ответственных банкетов, может выполнить любой сложности заказ. Разумеется, за соответствующую оплату. Пару раз мы его действительно приглашали. Потом он перестал отвечать на телефонные звонки.
Для себя я твердо решил: если еще раз явится к нам устраиваться на работу повар по имени Сан Саныч, отказывать решительно и сразу.
*
Раз в месяц, в ночь на каждое первое число, директор, кладовщик, повара снимают остатки. Считают продукты, алкоголь, чтото еще, что для меня до сих пор тайна за семью печатями.
После очередного снятия остатков застал Наталью Николаевну в чрезвычайном унынии. Сначала у нас оказалось десять тонн (!) излишков огурцов. Ошибку нашли довольно легко – Снежана не в том месте поставила в компьютере запятую. Остальные итоги были куда плачевнее этой курьезной ошибки. Не хватало изрядного количества сыра, сливочного масла и «слабосоленой семужки», как ласково было обозначено это блюдо в меню. Кроме того невесть куда исчезло такое количество хлеба, которым можно было накормить население небольшого микрорайона. К вечеру, после нескольких задушевных бесед, мне нашептали: Валька гуляет. Валька была нашей новой поварихой. Во время отпуска Наташи она временно замещала шефповара.
Маленькая, сухонькая, неопределенного возраста – ей можно было дать от тридцати до шестидесяти, она была очень проворной. Попросила ввести в меню два новых блюда – царскую уху и уже означенную слабосоленую семужку. И то и другое готовила действительно превосходно. К нам, например, приходил теперь постоянно живущий рядом мужчина, который заказывал исключительно только эти два блюда, причем повторяя их многократно. К семужке он непременно просил подать белое охлажденное вино, под уху требовал ледяной водочки.
…Начав работать, новая повариха первым делом отправилась знакомиться с сотрудниками. Протягивала свою сухонькую ладошку и повторяла всем – и молодым, и тем, кто постарше: «Валька». Так ее и стали называть все, кроме директора. По утрам, приходя в ресторан, Валька являлась в ее кабинет, открывала сумочку и показывала бутылку водки, приобретенную в магазине. «Покупаю на свои, из заведения – нини», – поясняла она.
– Валентина, а без этого никак нельзя? – интересовалась интеллигентная Наталья Николаевна.