Кабальеро де Раузан
Шрифт:
– Сеньор де Раузан, – обратился Мортимер к кабальеро, который с интересом слушал разговор, не вступая в него, – будьте добры, изложите свое мнение. Вы верите, что телесное главенствует над духовным?
– Нет, сеньор, именно поэтому я не приверженец френологии. Я верю в связь души и живого организма, а не в зависимость одного от другого.
Категоричное отрицание удивило Рюрика и дона Родриго. Услышав голос кабальеро, почти все в зале жадно повернулись к нему.
– С детских лет я корпел над науками, в которых есть нечто восхитительное, почти магнетическое. Краниоскопия, электричество,
По углу лица и правильности черт Кампер доказал, что наиболее красивые и хорошо сложенные личности не всегда умны; наоборот. Лаватер, как все знают, распространил свою теорию на все тело и говорил о голове, жестах, манерах, тембре голоса, глазах, рте, носе, мышцах, волосах, ногтях, и так далее. Однако понимал, что не может доказать ее на мозге, главном органе. Мозг сложнее, чем ступня или ухо, вторичные органы.
Слушатели согласились. Кабальеро продолжал:
– Тидеман сравнил мозг негра и европейца и обнаружил некоторые сходства. Также обнаружил, что мозг европейца похож на мозг самых варварских рас планеты. Именно это стало причиной сомнений. Согласно его теории о мозге, осел умнее коня или слона, кролик умнее обезьяны; а самое нелепое, что осел и конь умнее человека!
Пакито почувствовал, куда клонится равновесие и сказал:
– Если это так, значит наш друг Навас может обучить кролика игре в ломбер гораздо легче, чем обезьянку.
Послышались смешки. Кабальеро продолжил в том же духе:
– Я имею в виду все опытные наблюдения. Галль предполагал, что свойства души находятся на поверхности мозга, или доходят до ее поверхности; но Флуранс доказал повторными опытами, если мозг лишить значительных частей, то можно исказить упомянутые свойства. Берад и Кабанис потом это подтвердили.
Галль нашел точное сходство между выпуклостями мозга и костьми черепа, по которым френологи стали изучать ум, характер и увлечения индивидуумов. Но Мажанди открыл, что череп не полон мозговой массы, между мозговой массой и черепом есть мембрана, а между ней и мозгом – жидкость (ликвор), таким образом, сходства не было. Есть также многочисленные извилины мозга, не соприкасающиеся с черепом, которые по этой причине нельзя изучить на живых людях. Система, которая наделала столько шума, рухнула.
Посетители слушали с большим интересом. Сеньор де Раузан продолжал:
– Я посетил френологическую коллекцию Лондона, состоящую примерно из 500 черепов, коллекцию Шпурцгейм из 900, коллекцию Холмс из 400, коллекцию Чилдс из Банги из 300. Меня потрясла коллекция Джеймса Де Вилль из 2200 и 500 черепов, где я увидел гипсовые слепки многочисленных черепов поэтов, художников, музыкантов, комиков, ораторов, математиков, солдат, механиков, дипломатов, ученых, преступников, и так далее. Посетил только что созданную коллекцию в «Фоулер-Веллс и Компания» в Нью-Йорке, но не нашел ничего, чтобы оправдать систему, основанную на материализме и неизбежности, которая создавала бы людей по нашему желанию, лишь подправив их череп.
Много шума наделало появление френологии. Это лжеучение со временем потерпело крах, а сегодня совершенно смехотворно. Последние опыты пошли прахом.
– Вы можете рассказать нам о них, сеньор? – придрался Эркулес явно не из любопытства.
– С большим удовольствием, сеньор капитан. Мистер Стоун, президент Медицинского Общества Эдинбурга, исследуя черепа Уильяма Бёрка, Уильяма Хэра и других известных душегубов, сделал выводы, противоречащие принципам френологии.
– Вы говорите о душегубах Эдинбурга? – притворяясь удивленным спросил русский посол, глядя кабальеро прямо в глаза.
– Да, сеньор, я говорю о них, – спокойно ответил кабальеро, – мистер Стоун взял пятьдесят черепов из коллекции сэра Уильяма Гамильтона и сравнил их с пятьюдесятью черепами доктора Шпурцгейма музея Эдинбурга. Оказалось, в черепах пятнадцати самых жестоких убийц выпуклость разрушения была очень малой; в двенадцати черепах выпуклость благожелательности была очень большой. Во всей сотне черепов нашли выпуклость сознательности.
– Удивительно!
– Самое удивительное, что череп друга и товарища Исаака Ньютона, доктора Джеймса Грегори, известного математика, автора многих выдающихся и знаменитых произведений, мистер Стоун сравнил с черепами сотни бандитов и сделал вывод, что выпуклость разрушения у доктора Грегори по размеру больше, чем у бесчестных преступников.
Были изучены черепа Вольтера и Туртеля. В результате Вольтер – больший вор и убийца века, а Туртель, который был трусливым убийцей, жестоким и вероломным по отношению к своему другу Веару, оказался полон почтения, доброжелательности и дружбы.
Исследуя череп женщины, швырнувшей грудного младенца в Темзу, оказалось, что она безумно любит детей!
Говорят, выпуклость формы очень развита у Рафаэля, Тинторетти и Ван Дейка, но не у Мурильо, Веласкеса, других известных художников и скульпторов. У Рубенса она почти отсутствует. Головы Бэкона и Бентама очень отличаются. Лоб Бэкона высокий и открытый, а у Бентама узкий, сплющенный и подходит более идиоту, чем выдающемуся юристу. В мозге безумцев не найдено никаких нарушений.
Когда нам говорят о френологии, организмах, и так далее, о причинах феноменов, мы должны воскликнуть, как Гораций: Воздержитесь от смеха, друзья. Что скажете, сеньор де Ремусат?
– Вы говорите, как ученый.
– Сеньор де Раузан, – сказал наконец молодой человек, который хвастался тем, что он материалист и придерживался взглядов, что вселенная появилась случайным образом, – я хотел бы узнать ваши мысли в противовес материализму и неизбежности.
Кабальеро смерил взглядом молодого человека и на губах его появилась знакомая презрительная улыбка. Затем он произнес: