Кабаре «Медуза»

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Талантливый балетмеймтер печально известного кабаре, Славин Невзор Игнатьевич, всегда собранный, энергичный и оптимистически настроенный, – сейчас пребывал в крайне подавленном состоянии, что по жизни ему было абсолютно не свойственно.

Сам того не желая, Славин оказался втянутым в трагический водоворот тяжёлых кошмарных событий, связанных с потерей лучших танцовщиц своего коллектива. До сих пор сердце его щемило от жалости, стоило только представить себе всех их, вспомнить их ясноглазые лица, очаровательные улыбки и голоса, которые никогда больше не прозвучат наяву, – и тоска с новой силой заполняла душу Невзора! Да ведь и сил немало было положено, чтобы создать такой фантастически искромётный коллектив, каким он был в полном прежнем составе, – вместе с теми, которые никогда более уже не выйдут на сцену варьете…

Теперь об этом пишут все газеты. Да так пишут, что читать тошно! И так-то тяжело, а они ещё такого напридумывают, что ни в какие ворота не лезет! И как только совести хватает – создавать на смертях молодых девушек свою пустую популярность! Иуды… Ради выгоды и увеличения тиражей на что угодно готовы пойти, ничего святого за душой, а ведь, думается, в жизни-то все эти газетчики и бумагомараки такие же обычные люди, и у каждого, наверняка, есть или сестра, или просто любимая девушка, или хотя бы верная надёжная подруга, вот и представили бы себе на минуту, – каково это было бы, потерять её? При этих мыслях негодование и возмущение захлёстывали Невзора с новой силой!

Да и на работе ситуация сложилась крайне напряжённая. Прежде хорошая репутация кабаре теперь висела на волоске, и, честно говоря, вообще ни в чём не стало никакой определённости и стабильности. Директор, лишившись помощника Бельского, просто растерялся и до сих пор никак не мог взять себя в руки. Для него было большим ударом то, что Бельский, с которым он проработал много лет и которому доверял как самому себе, оказался на самом деле преступником и убийцей, а довела его до этого – чёрная зависть! Да разве можно было об этом даже подумать?! Тут, пожалуй, любого коснись подобная ситуация – так не скоро от такого оправишься!

Бессменный директор кабаре, Фальчук Пейсих Иосифович и в прежнюю-то пору очень высоко ценил Славина и всегда прислушивался к его советам и рекомендациям, а теперь, после ареста Бельского, и вовсе видел в нём единственном свою опору и поддержку. Пейсих Иосифович никак не мог сообразить, что теперь следует предпринять, чтобы выпутаться из этой непростой ситуации без дальнейших потерь, и потому буквально умолял Славина что-нибудь придумать, лишь бы поправить плачевное состояние дел, и что угодно сделать, лишь бы удержаться на плаву и спасти кабаре!

Но Славина не нужно было уговаривать. Главный танцмейстер и сам прекрасно понимал всё положение вещей. Но кроме того он также отчётливо понимал, что и дурная слава – это тоже слава, и теперь ломал голову над тем, как обернуть этот неприятный, в общем-то, момент во благо кабаре. Да, многие отвернулись от кабаре после последних событий, но ведь это не конец света! Потому что всегда найдутся те, кто придёт в «место с подмоченной репутацией» либо из интереса, – пощекотать себе нервы и душеньку потешить, либо просто из праздного любопытства. Вот и следует сейчас как-то воспользоваться этим и укрепить пошатнувшиеся дела заведения, а там, глядишь, пройдёт какое-то время и новые впечатления опять привлекут в кабаре почтенную и достойную публику! А там – и приличная репутация опять наработается! Жизнь продолжается, а значит – надо думать, работать и двигаться дальше!

Фальчук также понимал всё это, но без блестящей работы Славина он не представлял дальнейшее существование своего предприятия и очень опасался в душе, чтобы Славин не махнул рукой на все здешние передряги, коих навалилось великое множество, и не ушёл в более спокойное место. А ведь его с радостью приняли бы хоть куда, как говорится – оторвали бы с руками, ногами! Потому что Славину как работнику цены не было, потому что Славин мог всё, что угодно! Он всегда умел удивить и руководство и публику…

Но как ни старался Славин сосредоточиться на работе, он по-прежнему пребывал в сильном смятении. Его отточенная безошибочная интуиция дала сбой, и он чувствовал по некоторым признакам, что его единый спаянный коллектив выходит из-под контроля. Да что говорить, – смерть Азы Кирских как будто парализовала его волю! Никак не ожидал он такой страшной развязки! Если раньше он был уверен, что хорошо понимал всех девушек своей труппы, то теперь ему казалось, что он не понимает вообще ничего! Горечь утраты и постоянное чувство растерянности помимо воли давили изнутри, и даже годами отточенная дисциплина ума не помогала собрать волю в железный кулак. Он часто задавал себе вопрос, – как же случилось так, что он, постоянный поверенный всех девушек-танцовщиц, узнал обо всём последним? Да ещё и тогда, когда некоторые из них уже нашли свою насильственную смерть или поубивали друг друга. В какой же момент всё пошло наперекосяк? И почему всё зашло так далеко? Даже Сапфо не сказала ему ничего! Как понять этих женщин? А в результате всех склок, заговоров и обманов погибла ни в чём не повинная Аза. Аза, Аза… Но даже если отодвинуть в сторону личные переживания и посмотреть на ситуацию в целом со стороны, то становится яснее ясного, что с уходом Азы искусство понесло большую потерю, и теперь очень и очень нескоро найдётся ей достойная замена.

Невзору было невыносимо больно видеть, как все рекламные плакаты с изображением «графини-цыганки» уносили на склад, и как вслед за первыми тремя опустели ещё две гримёрки – убитых Азы и Гаянэ. Как будто неожиданно вспорхнули и улетели две ярких бабочки, ничего не сказав и никого не предупредив! И он остался один…

Вдруг нестерпимо захотелось поговорить с Сапфо, уж она-то всегда могла найти нужные слова! Славину вспомнилось стихотворение, которое с большим чувством продекламировала Сапфо, когда не стало Черкесовой, первой из всех ушедших, и строки сами собой всплыли в памяти:

А вспомнив эти строки, Славин неожиданно для самого себя вдруг почувствовал долгожданный покой! Как будто он и в самом деле поговорил с Сапфо, и ей удалось утешить его. К тому же Невзор не переносил безделье, он всегда работал и он любил работать! Невзор Игнатьевич явно ощутил «творческий зуд», как он сам называл это своё состояние, и ему сразу же захотелось увидеть всех оставшихся танцовщиц. К нему возвращались силы, что, конечно же, очень его порадовало! А силы к нему всегда приходили, несмотря ни на что, когда его призывало искусство, – возникало огромное желание созидать и творить! И это искусство ждало его возвращения! Да и директор просил что-нибудь предпринять буквально в три дня, иначе из этого провала будет уже невозможно выбраться. Время поджимало, – надо срочно что-то делать, иначе – не подняться!