Кабаре «Медуза»
Шрифт:
Когда в последний свой визит Тамара уже собиралась уходить, позвонил Славин, и этим звонком ему удалось сделать то, что никак не могла сделать Сапфо, – вытащить Тамару из вязкого болота апатии и депрессии. Тамара понемногу стала возвращаться к жизни и даже уже несколько раз улыбнулась во время репетиции. Сапфо от души была рада за подругу! Ну а сейчас, «Дионис» – так «Дионис!» Надо будет снова собрать вечеринку и разыграть с девушками эти роли.
Славин целиком отдался работе. Даже чахлая петербургская весна – всё равно была весна! А на Славина весна всегда действовала одинаковым образом, – всё начинало бурлить в крови, требуя выхода, и выливалось в колоссальный объём работы, который
Для Славина также не прошла незамеченной смерть Абаянцева. Сам Невзор Игнатьевич в душе не очень одобрял его связи с молодыми девушками, но, в конце концов, это было его личное дела, а в целом Абаянцев вызывал у Славина уважение – он считал делового Абаянцева умным, предприимчивым и дальновидным человеком. А это в мужчине – главное! И поэтому Славина самоубийство заводчика застало врасплох, если можно так выразиться, – уж слишком не вязалась с самоубийством его широкая предпринимательская натура!
После ужасной смерти своей прекрасной сожительницы Абаянцев не появлялся в кабаре, но всё-таки с трудом верилось в то, что теперь не стало и его самого. При мысли об этом у Славина неприятно кольнуло в сердце, но усилием воли он постарался стряхнуть с себя этих тяжкие думы. Разбираться с самоубийством – это дело полиции, вот пусть она и разбирается! А сейчас необходимо сосредоточиться на своих проблемах, – уж слишком тяжело приходится поправлять пошатнувшиеся дела кабаре! Нельзя расслабляться, нельзя распыляться, нельзя отвлекаться ни на что постороннее!
На следующий день предстояло заняться новыми декорациями, а поскольку вместо арестованного Ждана Зосимовича, прежнего подсобного рабочего сцены, теперь работали двое новых работников – Лялин Пётр Иванович и Соломин Иван Петрович, то Славин пришёл на работу пораньше, чтобы лично всё проконтролировать и заодно подсказать новеньким, что и как тут следует делать.
Лялин с Соломиным старались от души, и работа спорилась, – быстро управились с одним делом, потом с другим, и вот начали заносить на склад старые плакаты и афиши. Когда открыли склад, то оттуда неприятно опахнуло затхлостью и заплесневелой сыростью. Славин забеспокоился – надо немедленно открыть выход на задний двор, чтобы все декорации на складе хорошенько проветрились и просушились! Да и лето наступает всё-таки, так что и в этот тёмный закуток надо запустить свежий воздух. Славин дал ключи от второй двери стоявшему рядом Лялину и попросил его открыть запасной выход, а сам вместе с Соломиным занялся кое-какой перестановкой на складе, чтобы как можно больше вещей разместить на столь малом пространстве. Другого-то ведь склада в кабаре не было!
Однако буквально через минуту Лялин вернулся с побелевшим и перекошенным от испуга лицом – на заднем дворе лежало тело молодого человека с простреленной головой и зажатым в руке револьвером! Славина от такой новости просто передёрнуло всего, как от высокого напряжения! Это что, – история повторяется? Только этого сейчас не хватало! Ещё от прежних смертей в себя прийти не успели, и тут опять такое…
Шила в мешке не утаишь, и уже через десять-пятнадцать-тридцать минут к складу сбежались все служащие, примчались вездесущие корреспонденты и последними прибыли двое полицейских. Люди шумели, переговаривались, удивлялись, возмущались, – словом, вели себя по-разному. И лишь на лице директора читалась крайняя степень отчаяния! Славин заметил, как беззвучно шевелились его губы, – от сильного потрясения у Пейсиха Иосифовича даже голос пропал! Это всё было похоже на какое-то светопреставление или кошмарный сон!
Хорошо, что вскоре прибыл сам Кошко! Уж этот-то разберётся, что к чему! Он быстро выпроводил из склада всех любопытных, распорядился закрыть кабаре, и полицейские сразу же приступили к опросу всех, кто на данный момент находились в заведении. Каждому в отдельности задавали вопросы, составляли протоколы и только после этого выпускали из здания.
В ходе дознания удалось выяснить, что убитым был Карпов Игнат Власович, сорока трёх лет, путейский инженер, не женатый. Господин Карпов являлся частым гостем кабаре, был слаб к женскому полу и всегда был не прочь завести коротенькую интрижку с приглянувшейся дамочкой. Пока это было всё.
И опять Кошко с Филипповым до поздней ночи обсуждали все версии случившегося. Пятая смерть, связанная с кабаре, и пятеро убитых, которых ровным счётом ничего не связывает между собой! Что касается Карпова, то о нём нечего было сказать чего-либо необычного, – он не имел ни великих денег, ни влиятельного положения в обществе, ни даже собственного жилья. Инженер проживал в плохонькой съёмной квартире, которую сразу же тщательно обыскали. Но обыск тоже не дал следствию ничего нового. Так что на данный момент это был ещё один тупик!
Сапфо никак не могла уснуть. После убийства Карпова опять в её душе наступило полнейшее смятение! Ох, и неспроста всё это, – Абаянцев, Карпов, Аза, Гаянэ… Она встала, накинула на себя пеньюар, достала злополучную колоду карт, найденных ею в гримёрке Гаянэ, и начала неторопливо раскладывать их на столе, – аккуратненько, масть к масти, по порядочку… Закончив расклад, Сапфо обнаружила, что в колоде не хватает одной карты – туза вини. Сапфо для верности ещё раз перетасовала колоду и снова разложила все карты перед собой – по одной, каждую в отдельности. Виннового туза не было! Странно… По колоде видно было, что эти карты часто были в употреблении, и отсутствие одной карты лишало их самого главного качества – ими нельзя было пользоваться! Ну и в чём же тут дело?
Хотя… Так… так… так… Какая-то смутная мысль забрезжила в голове Сапфо, и она сталась не потерять эту тоненькую ниточку и напряжённо вспоминала, – где же она совсем недавно что-то слышала про карты… И, наконец, вспомнила! Она слышала об этом, когда её гости записывали свои пожелания в альбом для стихов и поздравлений, – вот тогда-то и был кем-то из гостей зачитан вслух написанный там коротенький стих про карты. Про эти непонятные глупые карты! Сапфо быстро схватила альбом и стала бегло просматривать страницы. Нашла! Вот оно! Это оказалось стихотворение Гаянэ, записанное её рукой. Сапфо несколько раз прочла его:
Мой бедный мальчик! Мой малыш!Что ты волнуешься, не спишь?Ведь все мы созданы из глиныИ все умрём и в прах уйдём.О нас заплачут лишь рябины…И, покидая отчий дом,Воспрянем мы в краю другом!Прольётся кровь.. Но умирая,Прошу я Бога об одном, —Дай силы мне дойти до края!Я у последней уж черты,У самой вышней высоты…Не страшно мне, поверь, мой милый!А следом встанешь здесь и ты…Адью! До встречи за могилой!Мой бедный мальчик! Мой малыш!И ты как свечка прогоришь…Не сменим мы ничто отныне!Цыганской карты лёг расклад —Тебя нашёл уже туз вини!