Кадота: Остров отверженных

Челищева Лисавета

Время было драгоценным ресурсом, который я не могла растратить впустую. Возвращаясь к хижине, я сосредоточилась на солнце. Оно висело всего в нескольких градусах от зенита. Но разве не так же было, когда я отправилась на охоту со своей группой?

Смятение сменилось тревогой. Неужели я провела целую ночь в этой песчаной могиле? От этой мысли у меня сжалось сердце. Мне срочно надо было возвращаться.

Отбросив мысли о надвигающейся панике, я отправилась в физически изнурительный путь домой.

…

Под палящими лучами жара была невыносимой, и каждый вдох давался с трудом. Мой охотничий рюкзак с запасом воды был оставлен в хижине под грудами песка. Не смогла его откопать.

Время застыло, часы таяли друг в друге. Я брела дальше, за мной тянулась тень, которая с каждым шагом становилась все более расплывчатой.

Все бы отдала за глоток воды. Ноги внезапно подкосились. Я повалилась на песчаную насыпь, ощущая себя тряпичной куклой, выброшенной капризным ребенком.

Я так и осталась лежать под неумолимыми лучами. Постепенно пришло осознание: я была в полном одиночестве, потеряна и находилась на грани жизни. Погибну здесь, став жертвой глупого упрямства?…

Солнце заставило меня сомкнуть глаза, как вдруг я услышала отдаленный гул мотора. Я напрягла слух. Звук был…реальный?

Сердце забилось о грудную клетку. Мир начал вращаться.

Сначала я уловила очертания силуэта вдалеке. Затем почувствовала легкое прикосновение к запястью, крепкий захват, проверяющий пульс. Усилием воли заставила пальцы пошевелиться, чтобы дать незнакомцу понять, что все еще держусь за жизнь.

Усилия привели к тому, что мягкий голос, несомненно ангельский, деликатно поинтересовался моим самочувствием. В горле пересохло, слова не выговаривались, но я изо всех сил попыталась сжать руку незнакомца.

Он поднес к моим губам флягу с водой и я почувствовала облегчение от ощущения влаги на пересохших губах. Прилив легкости захлестнул меня, проникая потоком в обезвоженное тело.

Я почувствовала, как меня поднимают с раскаленного песка. Бережно погружают на сиденье машины. Слабыми руками попыталась снять разбитые очки, но мой спаситель быстро пришел на помощь.

Мои воспаленные глаза попытались разглядеть мужчину, пока тот возился с машиной. Не смогла.

Я не знала, куда он меня отвезет, но что-то в нем излучало надежность. Веки неминуемо закрылись, поддавшись охватившему меня изнеможению.

Перед тем как полностью отключиться, я услышала звук работающего двигателя, сопровождаемый слабым кашлем.

Истерика

Как только мне удается приоткрыть глаза, я сразу вижу Зорана, спокойно расположившегося в кресле с закрытыми глазами. На первый взгляд он выглядит безмятежно спящим, но сжатые кулаки, взъерошенные волосы и морщинки на лбу свидетельствуют о том, что его уже давно что-то тревожит.

– Зор… – мой голос звучит сухо и хрипло. Я пытаюсь приподняться, но мне удается сделать это только на локтях.

Услышав мой зов, он резко подскакивает со своего места и бросается к моей кровати.

– Дара! Слава богам! – он берет мою руку в свою, слегка сжимая ее. – Наконец-то ты проснулась!… Я так волновался за тебя!

Я смотрю на него, замечая непривычные темные круги под глазами.

– Зор… Ты в порядке? Выглядишь уставшим. Кстати, где мама?

Он отводит взгляд, опускаясь на край кровати.

– Прошло четыре дня с тех пор, как ты пропала в пустыне и оказалась в лазарете…

– Я… я ничего не помню. Это ты меня нашел?

Его глаза кажутся вдруг опечаленными, и он отводит взгляд.

– Нет. Один из гончих. Я видел его. Он сказал, что нашел тебя, лежащую на солнцепеке без сознания в сорока пяти километрах от Зеты.

– Но гончие же ненавидят нас! Почему он спас меня? Не сокращения ли населения в деревнях они хотят???

– Это сейчас не главное, Дара! Лучше поведай мне и своей бедной матери, что ты делала в этих чертовых сорока километрах от дома!!!

– … Охотилась.

– Так далеко?!

Я прикусила щеку до легкой боли, чтобы не продолжать этот жаркий диалог и дальше.

– …Ты мне не ответил. Где мама?

– Твоя мама не спала почти все дни, когда ты была в отключке. Сидела рядом с тобой и читала книги. – устало шепчет Зор, опираясь локтями на колени. – …Она сказала, что ты все слышишь, пока находишься без сознания. Это… правда?

– Нет, не совсем.

– … Ясно. – Зоран плотно поджимает губы и кивает.

– Ты что, пытался разговаривать со мной или что-то в этом роде?

– Что? Нет, конечно. – он делает паузу, уставившись в пол. – Знаешь… В последнее время я часто вспоминаю наши детские годы… Они успокаивают меня. Тебе ведь они тоже нравятся?

– Они самые лучшие.

Он на некоторое время погружается в свои мысли.

– Дара… Почему ты сбежала?

Внезапный вопрос заставляет меня замереть.

– Я не убегала.

Хотя, может, и убежала. Но не совсем намеренно.

– Оставь это для своей мамы, Дар. Ты знаешь близлежащие окрестности пустыни как свои пять пальцев. Почему решила забраться так далеко? Ты знала, что это опасно.

– Ты хочешь знать истину, Зор? Ладно… Вот тебе твоя истина. Меня задолбал этот уклад жизни, эта унылая пустыня, невыносимая жара, эти напуганные всем деревенские, которые доносят друг на друга лишь из зависти и ненависти, и рутинные дни, переходящие в годы, и все они чертовски похожи друг на друга! – мои щеки пылают, когда я начинаю выплескивать на него все то, что сводило меня с ума все эти годы.