Каган Русов

Шведов Сергей Владимирович

– Передай своему предводителю и его пособникам моравам, что королевская кавалерия втопчет их в грязь, - нашелся наконец с ответом Герман.

– Передам, - кивнул головой Рогволд. – Всего хорошего, сеньоры.

– Наглец, - процедил сквозь зубы капитан Конрад.

Численность моравского войска едва ли превышала десять тысяч человек, под рукой у Германа Швабского людей было вдвое больше. К тому же его кавалерия втрое превосходила кавалерию противника. Ну и как при таком раскладе не победить.

– Ударишь в центр, - обернулся герцог Герман к капитану Конраду, - сомнешь пехоту, а остальное моя забота.

– У них конница на флангах, - счел нужным предостеречь рассерженного полководца Генрих.

– Их слишком мало, - пренебрежительно махнул рукой Герман Швабский. – К тому же я уже двинул против них свои пешие легионы.

Легионеры действительно почти бегом бросились на сближение с противником, угрожая

сразу и левому и правому флангам моравов. Тяжелая кавалерия атаковала прямо по центру, медленно набирая ход для сокрушительного удара. Герцог Генрих невольно залюбовался всадниками, облаченными в кирасы, и их крупными конями. Эта кавалерия была детищем его отца, с ее помощью король Генрих Людольфинг одержал много побед, позволивших ему прибрать к рукам франкские и славянские земли. Удара кавалерии до сих пор не выдерживал никто, а у пеших моравов тем более не было никаких шансов. Видимо, понимая это, ощетинившаяся копьями фаланга подалась назад шагов на пятьдесят и там замерла, словно бы в предчувствии страшного конца. Кавалеристы уже обогнали пеших швабских легионеров и для соприкосновения с противником им оставалось всего ничего. Но как раз в этот момент с ними стало происходить нечто совершенно невообразимое. Закованные в сталь всадники вдруг один за другим стали вылетать из седел спотыкающихся коней. Зрелище было чудовищное, необъяснимое, невероятное! Герцог Генрих отказывался верить собственным глазам и обернулся за разъяснениями к Герману Швабскому. Но, похоже, самоуверенный полководец и сам ничего не понимал. Моравская фаланга, доселе стоявшая неподвижно, вдруг стремительно рванулась вперед, поражая копьями оглушенных падением всадников. В сущности это был разгром, а точнее его начало, ибо конница моравов тоже не пребывала в бездействии. И пешие легионеры очень скоро почувствовали как тяжело стоять под ударами мечей и секир, когда они летят на ваши головы сверху. Долго так продолжаться не могло, и швабская пехота побежала раньше, чем герцог Герман успел бросить им на помощь свой последний резерв. Уцелевшие кавалеристы разворачивали коней, что было не так-то просто сделать, учитывая, что не только всадники, но и кони были защищены доспехами. Легионеры уже не отступали, а просто бежали по полю, полагаясь только на быстроту своих ног. Разгром был полный, и Герману Швабскому ничего другого не оставалось, как спасать свою жизнь. Герцог Генрих последовал примеру разумного человека и, пришпорив коня, поскакал вниз с холма к лесу, где можно было укрыться от погони.

Ценой невероятных усилий герцогу Герману удалось собрать остатки своей разгромленной армии. В этой страшной битве он потерял больше половины своих кавалеристов и почти две трети пехоты. Столь блестяще начатый поход закончился бесславно. Единственным человеком, которого подобный поворот дела не огорчил, был герцог Генрих. Поражение Германа Швабского давало ему шанс не только примириться со старшим братом, но сделать это на вполне приличных условиях.

– Там были колья! – прорычал задыхаясь от бешенства капитан Конрад, чудом уцелевший в битве. – Мы их слишком поздно заметили.

– Коварный народ, эти славяне, - сочувственно прицокнул языком герцог Генрих.

Глава двенадцатая

Поход Игоря

Весть о победе князя Олегаста над швабами в Киев привез старый знакомый патрикия Аристарха княжич Рогволд. Аристарху ничего другого не оставалось, как, тайно поскрежетав зубами, вслух выразить свое восхищение удатностью сына Олега Вещего. Однако его расчет на злопамятность Ингера не оправдался. Великий князь Киевский от души порадовался удаче родовича. В уме Ингеру точно не откажешь, он быстро сообразил, какую выгоду сулит Руси союз с Моравией и принял полсланца князя Олегаста с большим почетом, даром что тот был сыном его злейшего врага. Ну уж коли сам князь Ингер первым поднял чарку за забвение былых обид, то патрикий Аристарх тоже решил приветить расторопного человека, тем более что давнее знакомство с Рогволдом давало ему на это все права. Беспечный княжич с охотою откликнулся на приглашение патрикия и заявился к нему в компании боярина Юрия, ныне вроде бы остепенившегося и даже вступившего в брак с дочерью воеводы Асмолда. Рогволда поразил дворец, построенный Аристархом на киевской земле с воистину византийским размахом, и он долго восхищенно цокал языком, оглядывая его внутренние стены и убранство. Патрикий очень вовремя посочувствовал молодому человеку, обреченному на скитания вдали от родного дома, и жестом пригласил гостей к столу.

– Так ты считаешь, что Ингер не вернет мне Полоцкие земли? – повернулся Рогволд к молодому боярину, продолжая, видимо, прерванный разговор.

– Даже и не заикайся, - предостерег княжича Юрий. – Врага наживешь на всю оставшуюся жизнь. Не затем Ингер все эти годы сгонял природных князей с земель, чтобы потом вернуть их сыновьям и внукам. Дай тебе Полоцк, ты потребуешь и Смоленск, и Псков и все Кривицкие земли. Мало князю Ингеру забот с Малом Древлянским, так он сам должен будет нажить себе болячку с Рогволдом Кривицким.

– Да уж, - сочувственно вздохнул в тон Юрию патрикий Аристарх, - не согласиться великий князь на такую мировую, Рогволд. Кто ты и кто он. Раздавит он тебя как муху. Князь Ингер хочет единовластно править всей Русской землей. А прочие князья ему как кость в горле.

– Ладно, - нахмурился Рогволд, - не хочет добром отдавать, поговорим по другому.

– Зря, - поморщился Юрий. – Ищи себе землю, княжич, в других краях. Олегаст вон нашел, и теперь он люб Ингеру. А то пойдем с нами в Тмутаракань, пощиплем хазар, тамошней земли ни на одного князя хватит.

– А разве князь Ингер собирается в Тмутаракань? – насторожился Аристарх.

– Не только в Тмутаракань, но и в Византию, - понизил голос почти до шепота Юрий. – Давеча был у них разговор с воеводами Асмолдом и Свенельдом.

Аристарх едва не крякнул с досады от такого известия. А Свенельд об этих приготовлениях слова не сказал ни патрикию, ни княгине Ольге. Скрытен сын кудесника Рулава и себе на уме. Такие союзники иной раз бывают опаснее врагов. А князь Ингер, надо отдать ему должное, очень удачно выбрал время для похода в Хазарские земли. После смерти каган-бека Аарона в Итиле начался спор между его сыновьями. И когда тот спор завершится, пока сказать трудно. Сам патрикий возлагал надежды на младшего сына Аарона Иосифа, но пока что исламская гвардия, взявшая ныне много воли в Итиле, больше склонялась в сторону старшего сына почившего каган-бека, Манасии, человека вздорного и не шибко умного. И тем не менее, поход в далеко не чужую Аристарху Тмутаракань вряд ли станет для Ингера легкой прогулкой, ибо столкнуться ему придется не только с хазарами, но с ромеями. Вряд ли император Роман Лакопин так просто отдаст лакомый кусок обнаглевшим русам.

– Давно хочу спросить тебя, Рогволд, что стало с кудесником Рулавом? Жив ли он еще? Годы его немалые. Ему ведь уже за восемьдесят перевалило.

– Живой он, - нехотя отозвался Рогволд. – Последний раз я видел его в Микельборе. Это он мне напророчил, что Полоцк рано или поздно будет моим.

– Ну доброго ему здоровья, - покривил душой патрикий. – Умнейший человек. Но бывает, что и кудесники ошибаются в толковании воли богов. Ты это имей в виду, Рогволд. Хотя, конечно, человек ты молодой, княжич, и если не потеряешь голову в битве, то, наверняка, переживешь князя Ингера. А его наследник Святослав может оказаться сговорчивее отца.

– Разве что, - нехотя согласился Юрий. – Но пока что, Рогволд, тебе не стоит ссориться с Ингером.

– Убедили, - вздохнул Рогволд и посмотрел при этом не на молодого боярина, а на старого патрикия. – Никто в этом мире не вечен. Я подожду.

Аристарх под пристальным взглядом княжича едва вином не поперхнулся, но быстро овладел собой. Ох, непрост сын покойного князя Мечидрага, далеко не прост. Да и трудно ждать наивности от человека столь долго прожившего бок о бок с кудесником Рулавом. Жаль только, что Рогволд притащил с собой к Аристарху боярина Юрия, разговор мог бы получиться куда откровеннее. Впрочем, время еще есть и, будем надеяться, что эта встреча патрикия с княжичем, жаждущим справедливости, далеко не последняя.

Известия, полученные от боярина Юрия, настолько озаботили патрикия Аристарха, что, проводив молодых людей до порога, он тут же принялся писать письмо в Царьград. Старшего своего сына Константина Аристарх в последний раз видел десять лет назад, когда ездил в Плиску по торговым делам. Константин тоже приехал туда, чтобы обсудить с отцом кое-какие имущественные проблемы. Разговор получился непростым, но отец и сын все-таки пришли к полюбовному соглашению. Ныне Константину уже исполнилось тридцать пять лет, и он занимал далеко не последнее место при дворе императора Романа Лакопина. Возможно его карьере при дворе поспособствовал дядька по матери патрикий Григориус, возможно слово за сына своего бывшего любовника замолвила Зоя Огнеокая, но так или иначе император возвел Константина в чин магистра и доверил ему почетную должность по сбору пошлин в Царьградском порту. На таком хлебном месте не разжился бы только ленивый, а сын патрикия Аристарха отличался редкостным трудолюбием, когда дело шло о его собственной мошне. Впрочем, и о византийской казне он не забывал, а потому был на хорошем счету не только у императора Романа, но и у его сыновей-соправителей, попивших когда-то немало крови у патрикия Аристарха. В письме Аристарх предупредил сына о грозящих Византии неприятностях, но на всякий случай остерег, чтобы Константин не торопился, обнародовать послание, ибо точные сроки Игорева похода еще предстояло уточнить.