Как дружба с недружбою воевали (Время учеников-3)
Шрифт:
– Съест-то съест, да кто даст?
– раздался рядом протяжный вздох. Вяло шевеля хоботом, сквозь толпу пробирался слон. Бока его были впалые, глаза усталые и больные, ребра вылезали наружу - хоть по ним анатомию изучай. Меж пыльных слоновьих ног вертелась мелкая облезлая собачонка.
– А этот из какой сказки?
– Андрей Т. обратился к сгорбленной старухе с клюкой, показывая на архивного юношу.
– Из сказки про Читателя сказок, - ответила бойко бабка.
– Кто же такую написал?
– Сам он и написал, кто ж еще про него напишет, как не он сам.
– Бабка смотрела на Андрея Т. подозрительно. Край губы
– А сам ты, мил человек, из какой сказки будешь?
Андрей Т. замялся, не зная, что ей ответить. Он почувствовал, как краснеет. Лица, рожи, морды и хари окружающих его сказочных персонажей повернулись как по команде к нему. Ничего хорошего это не предвещало. По взмокшей под рубашкой спине прошёлся антарктический холодок. Рядом клацнули чьи-то зубы. Когтистая рука упыря вылезла из-за медвежьих голов, и медленно потянулась к Андрею. Бабка стукнула по руке клюкой, рука убралась на место.
– Что молчишь? Аль язык отсох?
– Бабкина клюка крутилась возле лица Андрея, примериваясь к его глазам; наконечник клюки был острый, с хищной крючковатой зазубриной, похожей на ястребиный клюв.
– А может, он того... засланный?
– Из толпы выступил паренек с волевым, мужественным лицом и холодным огнем в глазах. На поясе его висела погнутая тёмная сабля.
– Может, он хочет выведать всю нашу Военную Тайну? Может, ему за это выдали целую бочку варенья да целую корзину печенья?
– Мальчик вдруг замер, насторожился и приложил ладонь к уху. Слышу я, как трубят тревогу вражеские сигнальщики и машут флагами вражеские махальщики. Видно, будет у нас сейчас не лёгкий бой, а тяжёлая битва. Только бы нам ночь простоять да день продержаться...
– Цыц!
– сказала ему бабка с клюкой.
– Без сопливых как-нибудь обойдемся. Ну?
– Она грохнула клюкой о линолеум и угрожающе уставилась на Андрея.
– Я... я...
– Андрей Т. пытался набросать в голове какой-то примитивный сюжет, но ничего, кроме попа и коляски, на ум не шло.
– Это еще что за собрание?
– услышал он вдруг рядом с собой. Голос звучал вкрадчиво и елейно, но сквозь эту мармеладную мягкость проступали сталь и свинец.
Андрей Т. скосил взгляд в ту сторону и обомлел. Важно выпятив грудь и по-разбойничьи растопырив усы, к нему навстречу приближалась очень даже знакомая личность. Хвост у личности торчал вверх пистолетом, левый глаз был прищурен, правый был широко раскрыт и оттуда в окружающую толпу бил зелёный холодный взгляд, замораживая и обжигая. Еще минуту назад в коридоре было не протолкнуться, а сейчас он вдруг стал просторным, население его резко выдохнуло, вжалось в стены и попряталось друг за друга.
Андрей Т. раскрыл уже было рот, чтобы сказать Мурзиле привычное домашнее "здрасьте", но Мурзила то ли зазнался, то ли должность не позволяла проявлять на глазах у публики родственные, тёплые чувства, - он демонстративно отвернул от Андрея голову и глазом обвёл толпу.
– Ага! Всё те же, и заводила, как всегда, Марфа Крюкова.
– Кот вытащил из холёной шерсти толстую амбарную книгу, раскрыл ее примерно посередине и сдул со страницы пыль.
– Так и запишем: Крюкова Марфа Индриковна, девяносто пятое серьёзное предупреждение за неделю.
– В лапе его уже торчала древняя перьевая ручка и скрипела, ёрзая по бумаге. Еще пять серьёзных предупреждений, и висеть тебе, Марфа Крюкова,
– Он пристально посмотрел на бабку, зевнул и добавил нехотя: - Со всеми вытекающими последствиями.
Андрей Т. почувствовал укор совести - ещё бы, ни с того ни с сего подвести старого человека. Он сглотнул, хотел сказать что-то вроде: "Стойте! Гражданка не виновата!", - но его опередила старуха. Она затрясла губой, сделалась совсем маленькой и несчастной и слезливо запричитала:
– Да уж, если что - вали всё на бабку Мару. Мара стерпит, Мара - бабка привычная. В прошлый раз, когда Кащеево яйцо спёрли, сразу все на кого на Крюкову. А на кой мне ляд Кащеево яйцо, раз яичницу из него не сваришь. Справедливость, где она, ваша хвалёная справедливость?
Лица многих при слове "яичница" затянули грусть и печаль, губы оросила слюна. Кот с шумом захлопнул книгу.
– Так, - сказал он сурово.
– О справедливости поговорим в другой раз. Разойдитесь, всем разойтись. Делом лучше займитесь, нечего языком чесать. А вы пройдите со мной.
– Кот лапой указал на Андрея Т.. Тот с виноватой улыбкой двинулся за ним следом.
– Тиран!
– послышалось за спиной. Кот даже не обернулся.
ГЛАВА 4
– Мур, ты-то здесь как?
– Андрей Т. шел теперь с котом вровень, радостно ему улыбаясь и норовя погладить по шёрстке.
– Простите, мы не знакомы.
– Кот обдал его равнодушным взглядом и увернулся от проявлений нежности.
– То есть как это?
– Андрей Т. ничего не понял.
– Мурзила, это же я, твой хозяин.
– Он пристально вгляделся в кота.
– Вы меня с кем-то путаете, - Кот упорно не желал быть на "ты" и держался сухо и чопорно, как на строгом официальном приёме.
– Здрасьте вам, - вздохнул Андрей Т. и только тут, наконец, заметил некоторые отклонения и странности во внешности своего четвероногого спутника, которых не замечал раньше.
Во-первых, уши. У Мурзилы-IV-а уши были окраса ровного, пепельного, с золотой проседью. У этого же на самых кончиках шерсть была чёрно-бурой. Далее - хвост. В детстве, в дошкольном возрасте, когда Мурзила-IV-а играл во дворе в песочнице, на него однажды напал чей-то неизвестный бульдог. Перепуганный Мурзила кинулся от пса на газон, а тут, как назло, газонокосилка. Мурзила, конечно, спасся, но маленький кусочек хвоста так и остался там, среди скошенной зеленой травы, во дворе их старого дома. Хвост кота, шедшего рядом, был вполне нормальной длины и не имел никаких изъянов.
Так, в сомнениях - с одной стороны, и в равнодушии и покое - с другой, они приблизились к незаметной двери, на которой было написано: "Канцелярия".
– Минуточку подождите здесь.
– Кот лапой остановил Андрея, сам же исчез за дверью.
– Милый, ты там того...
– За спиной его топталась старуха. Лицо ее было, как пряник, - сахарное и гладкое.
– Замолви им за меня словечко. Я ж добрая, ты не думай. А что иногда вспылю - это же не со зла. Трудное детство, поганое отрочество, гнилая юность. И эта... как её...
– Бабка постучала концом клюки по голому островку черепа, затерявшемуся в седом океане ее спутанных, давно не мытых волос.
– Черепно-мозговая контузия, одним словом. У меня и справка имеется.
– Старуха полезла копаться в складках своего экзотического халата, видимо, чтобы найти справку, но дверь в это время скрипнула и кот попросил Андрея Т. пройти внутрь.